Мне помоги и такую ж даруй мне отважность, как в Трое, Где мы разрушили светлые стены Приамова града. Стой за меня и теперь, как тогда, светлоокая; смело Выйти готов и на триста мужей я, хранимый твоею Силой божественной, если ко мне ты еще благосклонна». Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: «Буду стоять за тебя и теперь я, не будешь оставлен Мной и тогда, как приступим мы к делу; и, думаю, скоро Лоно земли беспредельной обрызжется кровью и мозгом Многих из них, беззаконных, твое достоянье губящих. Прежде, однако, тебя превращу я, чтоб не был никем ты Узнан: наморщу блестящую кожу твою на могучих Членах, сниму с головы златотемные кудри, покрою Рубищем бедным плеча, чтоб глядел на тебя с отвращеньем Каждый, и струпом глаза, столь прекрасные ныне, подерну; В виде таком женихам ты, супруге и сыну (который Дома тобой был оставлен), неузнанный, будешь противен. Прежде, однако, отсюда ты должен пойти к свинопасу, Главному здесь над стадами свиными смотрителю; верен Он и тебе, и разумной твоей Пенелопе, и сыну; Встретишь его ты у стада свиней: близ утеса Коракса, Подле ключа Аретусы лазоревой стадо пасется, Жадно питаяся там желудьми и водой запивая Пищу, которая тушу свиную густым наливает Жиром; с ним сидя, его обо всем ты подробно расспросишь. Тою порою я в женопрекрасный пойду Лакедемон Вызвать к тебе, Одиссей, твоего Телемаха оттуда: Он же в широкоравнинную Спарту пошел, чтоб услышать Весть о тебе от Атрида и, жив ли еще ты, проведать». Светлой Афине ответствовал так Одиссей многоумный: «Ведая все, для чего же ему не сказала ты правды? Странствуя, многим и он сокрушеньям подвергнуться может На море бурном, во власти грабителей дом свой оставив». Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: «Много о том, Одиссей, ты тревожиться сердцем не должен. Я проводила его, чтоб людей посмотрел и меж ними Нажил великую славу; легко все окончив, теперь он В доме Атреева сына сидит и роскошно пирует. Правда, его женихи стерегут в корабле темногрудом, Злую погибель готовя ему на возвратной дороге; Я им, однако, того не дозволю; и прежде могила Многих из них, разоряющих дерзостно дом твой, поглотит». С сими словами богиня к нему прикоснулася тростью. Разом на членах его, вдруг иссохшее, сморщилось тело, Спали с его головы златотемные кудри, сухою Кожею дряхлого старца дрожащие кости покрылись, Оба столь прежде прекрасные глаза подернулись струпом, Плечи оделись тряпицей, в лохмотье разорванным, старым Рубищем, грязным, совсем почерневшим от смрадного дыма; Сверх же одежды оленья широкая кожа повисла, Голая, вовсе без шерсти; дав посох ему и котомку, Всю в заплатах, висящую вместо ремня на веревке, С ним разлучилась богиня; что делать, его научивши, К сыну его полетела она в Лакедемон священный. Песнь четырнадцатая
Тридцать пятый день
Одиссей приходит к Евмею; позавтракав с ним, он уверяет старого свинопаса, что господин его скоро возвратится, и подтверждает то клятвою; но Евмей ему не верит. Одиссей рассказывает ему вымышленную о себе повесть. Ввечеру все другие пастухи возвращаются с паствы. Евмей убивает откормленную свинью на ужин. Холодная ночь; Одиссей вымышленным о себе рассказом побуждает Евмея дать ему теплую мантию на ночь. Все засыпают в доме; один Евмей уходит наблюдать за стадом, оставленным в поле.
Тою порою из пристани вкруг по тропинке нагорной Лесом пошел он в ту сторону, где, по сказанью Афины, Жил свинопас богоравный, который усерднее прочих Царских рабов наблюдал за добром своего господина. Он на дворе перед домом в то время сидел за работой; Дом же стоял на высоком, открытом и кругообзорном Месте, просторный, отвсюду обходный; его для свиных там Стад свинопас, не спросясь ни с царицей, ни с старцем Лаэртом, Сам, поелику его господин был отсутствен, из твердых Камней построил; ограда терновая стены венчала; Тын из дубовых, обтесанных, близко один от другого В землю вколоченных кольев его окружал; на дворе же Целых двенадцать просторных закут для свиней находилось: Каждую ночь в те закуты свиней загоняли, и в каждой Их пятьдесят, на земле неподвижно лежащих, там было Заперто — матки одни для расплода; самцы же во внешних Спали закутах и в меньшем числе: убавляли, пируя, Их женихи богоравные (сам свинопас принужден был Лучших и самых откормленных им посылать ежедневно); Триста их там шестьдесят боровов налицо оставалось; Их сторожили четыре собаки, как дикие звери Злобные: сам свинопас, повелитель мужей, для себя их Выкормил. Сидя тогда перед домом, кроил он из крепкой Кожи воловьей подошвы для ног; пастухи же другие Были в отлучке: на пажити с стадом свиней находились Трое, четвертый самим повелителем послан был в город Лучшую в стаде свинью женихам необузданным против Воли отдать, чтоб, зарезав ее, насладились едою. Вдруг вдалеке Одиссея увидели злые собаки; С лаем они на него побежали; к земле осторожно,
