Она не ошиблась. Виргилий знал, что Криппа умер насильственной смертью. Увидев пустую кровать в комнате усопшего, он догадался, что вдова действует заодно с остальными. Ярость помешала ему ясно выразить свои мысли, и полицейские усомнились в его словах. Но если Капелляро, Веничьо и их дружки вообразили, что обвели его вокруг пальца, они здорово просчитались! Если дона Лючано больше нет в доме, значит, его перенесли в другое место. Но куда? Виргилий даже отказался от удовольствия услышать приговор, вынесенный Капелляро, де Беллису и Бонакки, чтобы продолжить охоту. Он должен найти труп Криппа и предъявить комиссару и его людям доказательство преступления. Они быстро накажут виновных!
Поразмыслив, он решил, что два сильных мужика – Венацца и Бергасси – отнесли труп в какое-нибудь укромное местечко. И он, Сандрино, обязан найти этот тайник. Итак, напав на след дичи, принимая меры предосторожности, чтобы не быть замеченным вдовой или Марини, он кружил вокруг виллы, роясь, выслеживая, вынюхивая, отыскивая улику, которая направит его на верный путь. Дети Капелляро застали его в тот самый момент, когда он заметил отпечатки ботинок с каблуками, глубоко врезавшиеся в землю. Его сердце учащенно забилось. Здесь прошли люди, неся что-то тяжелое… И еще – куст с поломанными ветками… Так и есть. Отныне ему оставалось только не пропускать знаки, которые приведут его к дону Лючано.
Дрожа от нетерпения, он бесшумно вступил на тропу мести. Виргилий был так увлечен преследованием, что не почувствовал присутствия детей. Когда он удалился, Мика тихо проговорила:
– Он идет в грот Трех Фей.
Они оба слишком хорошо знали охотничье чутье сапожника, чтобы сомневаться в исходе дела. Девочка решила:
– Следуй за ним на расстоянии, но не попадайся ему на глаза. А я побегу предупрежу папу.
Она незаметно выскользнула из сада и понеслась в Страмолетто. Добежав до первых домов деревни, Мика столкнулась со старшим братом, Джанни. Тот, боясь не сдержать эмоций, ушел из мэрии, где судили его отца. Малышка ввела его в курс дела.
– Ты правильно поступила, Мика. Я горжусь тобой. Я пойду к Сальваторе, а ты предупреди Венацца и Бергасси, остальные не смогут выйти из мэрии.
На суде Джузеппе завершал свое выступление:
– В общем и целом речь шла о соглашении. Не было ни столкновений, ни насилия, ни угроз. Капелляро и Веничьо решили, что в нынешних условиях предпочтительнее отдать должность мэра Аттилио. Со своей стороны я не нашел нужным вмешиваться, так как я должен в первую очередь следить за порядком, а порядок нарушен не был. Неужели, синьор комиссар, фашистское правосудие должно обрушиться на головы бедных крестьян, которые не отличаются тонкостью ума, как жители Фоджи?
Данте кусал губы от досады. Он догадывался, что карабинер насмехался над ним. Без тени улыбки Джузеппе наставлял на путь истинный Веничьо, от которого теперь нельзя было ожидать жалобы на своего земляка. Какая глупость была позволить этому проклятому карабинеру говорить! Бутафочи может выносить приговор собственной властью… Но оставаясь в душе порядочным человеком, комиссар в душе оправдывал доводы самозванного адвоката. В самом деле, всего лишь крестьяне, чья жизнь не блещет роскошью. Неужто и он будет угнетать их? Леонтина не одобрила бы его…
Терзаемый угрызениями совести, Данте не обратил внимания на маленькую девочку, которая проскользнула в зал и вскоре вышла оттуда в компании Венацца и Бергасси.
Ему пришлось признать свое поражение.
– Вы закончили?
Карабинер поклонился.
– В этих условиях, принимая во внимание, что поступок был совершен большей частью по глупости, а не из намерения повредить режиму, суд выносит суровое осуждение Марио Веничьо, Витторио Бергасси, Бенито Венацца и Сандри-но Виргилию за то, что они не сумели защитить свои посты, и приговаривает Аттилио Капелляро к штрафу в 10000 лир.
Лаури закричала:
– Иисус всемилостивый! Где нам взять 10000 лир? У нас сроду не было таких денег!
– Тихо! Этторе де Беллис и Анжело Бонакки заплатят по 5000 лир. Да здравствуйет фашистская Италия! За здравствует Дуче!
Как эхо прозвучало в зале:
– Долой Муссолини! Да здравствует Гарибальди!
Это была провокация. Вне себя Данте прорычал:
– Кто это крикнул?
Поднялся старик в красной рубашке.
– Это я, а если вам не нравится, то мне на это наплевать.
Довольный собой, он улыбался окружающей публике. Но Пицци схватил его и потащил к трибуналу. Старик возмутился:
– Что за дикарские манеры!
Комиссар приказал ему замолчать.
– Как вас зовут?
– Пепе.
– Не изображайте идиота! Я спрашиваю ваше настоящее имя!
Тот опустил голову с виноватым видом:
– Меня давно называют Пепе…
Вмешалась бабушка Белла, стоящая в первом ряду:
– Этого болтуна зовут Арнальдо Тоньяти.
– Сколько вам лет, Тоньяти?
Старик обернулся к Изабелле:
– Ты знаешь, сколько мне лет, Белла?
– Тебе 91 год.
Пепе призвал трибунал в свидетели:
– Ну и память у молодых!
Данте хотел исправить ущерб, нанесенный чести Дуче.
– Почему вы крикнули?
– Потому что мне так хотелось!
– Значит вы антифашист?
– Я не знаю, кто я, но ваш Дуче, который завлек нас в эту бойню, – отъявленный негодяй. Очень жаль, что его упустили.
Старик не успел договорить, как Пицци отвесил ему тяжелую оплеуху. Чуть не убитый, Пепе свалился на пол. Бабушка Белла вскочила с места!
– Убийца! Ты его прикончил!
Толпа зашевелилась, грозно ворча. Пицци отступил и потянулся за пистолетом. Барбьери тоже выхватил оружие. Бутафочи не знал, как действовать.
– Это и есть хваленое фашистское воспитание? – подал голос Аттилио. – Бить почти столетнего старца!
Бабушка Изабелла стояла на коленях около Пепе и плакала, гладя его по щекам:
– Очнись, Арнальдо, очнись. Ты не можешь покинуть меня.
Она приложила губы к его желтому пергаментному лбу. Пепе открыл глаза:
– Эй, Белла, нехорошо пользоваться тем, что я без сознания, чтобы утолить свои низменные животные инстинкты, развратница!
– Ах, вот твоя благодарность, бессердечный! Я жалею, что тебя и вправду не убили.
Они стали ругаться, чтобы скрыть охватившее их волнение, но никого нельзя было обмануть этим. Все смеялись со слезами на глазах. Пепе помогли подняться на ноги. Обретя равновесие, он направился прямо к Пицци:
– Ты меня ударил?
– Да, и могу добавить, если не перестанешь паясничать.
