— Наверное — знать все.
— Какие эмоции вызывает слово 'Юрстатусинформ'?
— Вспоминаю выставку работ Ганса Гигера.
— Какого цвета одежду хочешь носить?
— И не только хочу, но и ношу — только одного — черного.
— Где ты сейчас работаешь?
— Я хожу в суд и там лгу прокурору, судье и заседателям.
— А кем бы ты работала, если бы не надо было зарабатывать на жизнь?
— Никем. Я бы ездила по миру и исполняла свои желания.
— Зачем нужны четырехметровые потолки?
— Чтобы сделать два этажа по два метра.
— Что под ковром?
— Пыль. Нет — пол.
— Какая у тебя жизнь?
— А вы говорите — пряники!
— Не понял. Повтори.
— X…ая у меня жизнь.
— Членистоногих боишься?
— Нет. Зачем?
— Теперь твои ответы будут более длинными. Продумывай их. Ты веришь, что под каждым щитом с рекламой 'Пепси' закопано по пять трупов?
— Свято верю. Скажу больше — каждый раз пробую до них докопаться. Но мне мешают странные люди в черных одеждах. Ты не знаешь, кто они такие?
— Справедливо ли следующее утверждение: если есть писатель — Рей Бредберри, то значит где-то есть и читатель — Брей Редберри?
— Абсолютно справедливо. Закон сохранения и равновесия energy среди Бредбери!
— Сколько сов сидит в дупле поздней осенью?
— Это смотря по тому, как их туда сажать.
— А ранней?
— Гораздо меньше. Еще только начало периода их посадки и отсидки.
— Правда ли, что все творческие запоры — от несварения желудка?
— Конечно, правда. Каков стул таков и стол!
— Сколько еще дней?
— Остался один день… Нет, дней вообще не осталось.
— Куда уходит лето?
— Оно никуда не уходит. Оно медленно умирает, и этот процесс мы неоригинально называем осенью.
— Самая нелюбимая реклама?
— Я давно не смотрела телевизор. Помню, была реклама кофе, кажется, 'Московская кофейня на паях'. Из всех, что я видела, эта — самая моя нелюбимая.
— Необитаемый остров. Ты одна. Но за полкилометра есть другой, где есть одинокий мужчина. Лодки нет. Он о тебе не знает. Поплыла бы?
— Не-а. Мне там было бы и так плохо.
— Настроение?
— Сейчас? Ничего особенного не ощущаю, но вроде бы мне тошно, хреново и нехорошо.
Внезапно вспыхнувший ослепительный свет заставил меня зажмуриться.
Я обнаружила, что в действительности по-прежнему сижу зафиксированная захватами никелированного кресла, но уже не в пустом помещении под крышей, а в большом круглом зале с высоким потолком, в самом центре кольцеобразного стола, как в Совбезе ООН, только народу вокруг сидело сильно меньше…
3
— …итак, мнения разделились. — Я узнала Великого Мастера. — В связи с тем, что Круг сильно поредел за последнее время, нам приходится принимать решения неполным составом. Ну что ж, выборы еще впереди, и пока все зависит от моего оставшегося голоса.
— Но она передала конфиденциальную информацию неизвестно кому! Мы имеем прямое нарушение Договора!
— Возражаю! — Великий Мастер говорил тихо и спокойно. — Информация касалась только мертвых, а им уже все равно. У живых адептов в ее записях были изменены все имена. Люди и ее личные переживания нас не интересуют. В остальном там не было ничего нового, чего бы не опубликовали отступники.
— Она еще не знала о гибели Вероники!
— Знала.
— Откуда? Кто ей успел сказать?
— Я. И я голосую за то, чтобы Договор с ней не расторгать, а заключить Дополнительное Соглашение и наложить епитимью. Еще вопросы будут? Нет? Тогда все свободны.
Все мастера встали и быстро ушли, как будто опасались, что кого-то еще из них посадят в блестящее кресло. Само кресло снова издало клацающие звуки и раскрылось, а один сектор кольцеобразного стола отодвинулся, и образовалось два прохода. Я сразу же поднялась, разминая затекшие конечности. Мастера Круга уже покинули зал, остался только один Великий Мастер. Я уже собиралась удалиться, но, к моему ужасу, он вдруг меня остановил:
— А вы, пожалуйста, останьтесь, нам с вами надо еще побеседовать. Садитесь обратно.
Я неохотно села в еще хранящее мое тепло кресло. Но на этот раз оно никак не отреагировало. Я по-прежнему была свободной. Великий Мастер посмотрел в свой монитор и строго сказал:
— Вы назвались чужим именем, а это очень серьезный проступок. Но я готов дать вам возможность взять свои слова обратно. Кто вы?
— Я — Фиона, — назвала я свое тайное имя.
— Почему вы лгали и выражались нецензурно? Избегайте грубых ругательств — женщинам не идет.
— Я говорила первое, что пришло на ум, поскольку была сердита и испугана.
— А я могу вам доказать, что это не так, — сказал он строго. — Взгляните сюда! — добавил он, указывая на монитор, который повернул ко мне. — Вы не проявили никаких сильных эмоций при опросе и держались спокойно и взвешенно.
— Я сказала так потому, что уже попрощалась со всем миром…
— Напрасно. Вы еще понадобитесь нам и этому миру.
— Да? А как же Договор?
— Согласно пункту 4.4.2. Договора с вами по вашей просьбе будет заключено Дополнительное Соглашение.
— По моей просьбе?
— Да, по вашей. А в качестве епитимьи вам поручат очень сложное и важное дело, чреватое возможными опасностями для вашей жизни, и до выполнения этого задания вы потеряете способность влиять на сознание людей. Остальные способности вам сохранят. Решение вступает в силу немедленно. Уже вступило. А вам будет нужно разобрать дело скульптора Петерсона. — Великий Мастер на этот раз был краток и скуп на слова.
— А этот Петерсон, он вам зачем? — спросила я.
