для нас, ма?
— Кто там?
Уже на грани слез, Челси обернулась к отцу и взмолилась:
— Папа, заставь ее сделать это, пожалуйста! Потому что мы не знаем, что еще придумать, это последний выход.
Том посмотрел на Клэр, заинтригованный и одновременно желающий убедить ее поступить так, как просят дети, потому что осознавал, что ей надо принимать во внимание их чувства, если ей дорог их брак и их семья. Ну а если там Кент, то надо же заключить с ним какое-то перемирие, так ведь? Потому что Том собирался видеться с ним регулярно и стать ему настоящим отцом.
— Клэр? — просто сказал он.
Она увидела серьезность и просьбу в глазах мужа, потом надежду в глазах детей, поняла, какое огромное значение они придавали этой встрече, и что сейчас было не время наказывать их за нарушение правил. Если они с Томом намерены починить то, что было разрушено, то она должна сделать к этому шаг и встретиться с тем, кто ее ждал.
— Хорошо, — сказала она, увидела, как облегченно опустились плечи всех троих, надела пальто и, не говоря больше ни слова, вышла.
Свет от гаража золотым лучом падал на дорожку и на бок голубого «лексуса». Нет, подумала Клэр. Пожалуйста, я не могу этого сделать. Но она заставила ноги пронести ее мимо двух машин к той, один синий блеск которой заставлял ее последние два месяца ощущать гнев и ревность, как только она видела автомобиль.
Клзр прошла уже полпути, когда дверца открылась и из машины кто-то вышел. Моника Аренс ждала, изучающе глядя на Клэр поверх крыши. Клэр остановилась в пятнадцати футах.
— Пожалуйста, не уходите, — сказала Моника.
— Я не ожидала, что это окажетесь вы. Я думала, здесь ваш сын.
— Знаю. Простите, если это оказалось для вас шоком. Мы можем поговорить?
Неуверенность охватила Клэр: это та самая женщина, которая была близка с Томом за неделю до их свадьбы. Она забеременела от него в то время, когда Клэр уже носила его ребенка, и этот факт все еще волновал Клэр. Но она вспомнила умоляющие лица детей и Тома, когда они просили ее пройти через это. Будущее ее семьи зависело сейчас только от нее.
— Да. Давно пора, правда?
— Вы не против, чтобы сесть в мою машину? Здесь теплее.
Клэр была против, но поборола себя.
— Хорошо, — сказала она и села.
Огонек на щитке приборов создавал в салоне аквамариновый полумрак. Наедине с Моникой Аренс Клэр чувствовала себя запуганной и попавшей в западню и приготовилась невзлюбить ее еще больше, хотя и была вынуждена скрывать это. Моника сказала:
— Я бы предпочла говорить не в моей машине, но дети настояли. Думаю, нам лучше было бы встретиться на нейтральной территории, но… выбор оказался не за мной.
— Нет, ничего… все в порядке.
— Не знаю, что они вам сказали.
— Ничего. Только, что снаружи ждет кто-то, кто хочет со мной поговорить.
— Простите за вторжение. Думаю, вы испытали шок, когда увидели, как я выходила из машины.
Клэр нервно рассмеялась.
— Да, можно так сказать. — Ее измученный голос эхом отразился от стен машины.
— Ну что ж, позвольте, я объясню — все началось с того, что наши дети пришли ко мне сегодня и попросили меня это сделать. Наши дети — и ваши, и мой.
— Вместе? — Клэр была изумлена.
— Да, вместе. Кажется, они обо всем договорились и решили, что раз уж они родня друг другу, то чем скорее они сдружатся, тем лучше. Некоторое время они все про вели здесь, в вашем доме. Не уверена, что вы знаете об этом.
— Нет, не знаю, — еле слышно проговорила Клэр. — Я… я ничего этого не знаю.
— Ну, а после того, как они отсюда уехали, они явились ко мне и умоляли поговорить с вами, и именно здесь. Должна признаться, что вначале я была против этой идеи, но они оказались настойчивее и просили очень искренне, поэтому я приехала, что меня совсем не радует, так же, как и вас. И все-таки я здесь.
Клэр не ожидала от Моники такой прямоты и теперь, понимая, что они обе испытывают одинаковые чувства, перестала держаться настороже. После глубокого вздоха Моника продолжала:
— Думаю, будет лучше всего, если я честно скажу, что знаю о том, что вы с мужем расстались. Я знаю, что вы живете раздельно почти с тех пор, как мы сюда приехали.
Клэр почувствовала, что краснеет, — признаться этой женщине в том, что ее брак распадается, означало для нее самый больной удар по самолюбию.
— Да, это так, но на следующей неделе мы обращаемся к психологу.
— Хорошо. Но теперь вы должны точно знать, как складываются наши с Томом отношения. Между нами абсолютно ничего нет, и вы должны в это поверить. По правде говоря, никогда и не было. В ту ночь, когда мы оказались в одной постели, имела место всего-навсего случайная связь, и ничего более. Это непростительно с моей стороны, да и с его тоже. Но если вы позволите прошлому или тому, что, как предполагаете, происходит между нами сейчас, — если вы позволите этому разрушить ваш брак, — то вы совершите самую большую ошибку в своей жизни.
Облегчение огромной волной накатило на Клэр. Она все еще барахталась в его течении, когда Моника поспешила продолжить:
— Вы можете спросить меня все, что угодно, о том, когда мы встречались и разговаривали с Томом, и я отвечу вам абсолютно честно. Что вы хотите знать? Виделась ли я с ним? Да. Где? В моем доме, и это был совершенно произвольный выбор. Все, что мы делали, — это говорили о Кенте и какой выход из ситуации окажется лучшим для всех.
Сердце Клэр колотилось так сильно, что отдавалось в висках, но она не упустила возможности выяснить деталь, засевшую у нее в мозгу с тех пор, как она об этом услышала.
— Моя соседка говорила, что видела вас с ним в машине, на стоянке у ресторана, как раз после того, как начались занятия в школе.
— Да, действительно. Это был один из тех дней, когда мы запутались во всей эмоциональной неразберихе и не могли решить, рассказать ли воем о Кенте или нет. Наверное, было глупо встретиться там, но в то время мы об этом не думали, а только пытались разобраться в сумятице, которую сами и создали. Если хотите, то обвиняйте во всем меня. Я совершила самую главную ошибку много лет назад, когда решила не говорить Тому о своей беременности или о рождении Кента. Теперь, с годами, мы все поумнели и знаем, что женщина одна не вправе решать, имеет ли мужчина права на своего ребенка, если тот рожден вне брака. Но в те дни такие вещи часто сохранялись втайне, и многие отцы никогда не имели возможности участвовать в воспитании своих детей. Я была неправа. Повторяю это снова и снова и прошу вашего прощения так же, как прощения Тома и Кента. Если бы я не скрыла правду, то и разрыв между вами и Томом никогда бы не произошел и вся ваша семья по-прежнему жила бы вместе.
У Клэр подступили к глазам слезы. Стесняясь того, что Моника может их увидеть, она повернулась лицом к окошку.
— Не знаю, чего я ожидала, когда увидела вас у машины, но, наверное, была такая мысль, что, может быть, вы собираетесь… сказать мне… ну, что вы с Томом любите друг друга и чтобы я… дала ему свободу.
— Нет-нет! — Моника слегка прикоснулась к рукаву Клэр, заглядывая ей в лицо. — Пожалуйста, поверьте мне. Если бы я любила его, я бы так и сказала, потому что такой я человек. Ничего не скрываю. — Она убрала руку и откинулась на спинку сиденья, изучая профиль Клэр на фоне слабо освещенного окошка. — Есть кое-что еще, что я должна сказать, и это труднее всего. Я говорю это по двум причинам — потому что вам надо это услышать и потому, что я обязана это признать после стольких лет. — Она на секунду остановилась. — В ту ночь, в ночь мальчишника Тома, мы оба поступили неправильно. Я и тогда это знала, и признаю это сейчас. Просто не придавайте этому слишком большого значения, после стольких лет.
