Она может освободить его от себя в любую минуту, сказать ему, что знает наверняка, что не беременна. Мило попрощается. Скажет, приятно было познакомиться, спасибо за компанию, и исчезнет, думала Дороти, распаляя себя. Она сжала губы, чтобы поток этой беспричинной ярости не вылился на ничего не подозревающего Ральфа, мирно доедавшего пирог.
— Мы остановимся в доме моей матери. У тебя будет компания. Генри и Маргарет завтра прилетают к ней из Швеции, несколько дней они погостят там. С Генри легко найти общий язык. Ты поможешь его невесте сделать все необходимые покупки. — Он положил вилку на пустую тарелку. — Маргарет любит, когда ей прислуживают.
Он тяжело вздохнул. Он не хотел, но не смог сдержаться. Мысль о том, что власть Маргарет над Генри все еще сильна, угнетала его. Скоро должна была состояться свадьба, а он все еще не придумал, как избавить своего друга от этой корыстной женщины. Время поджимало, и он боялся не успеть.
Пока Ральф размышлял о Генри Маккларти и его невесте, в душе у Дороти бушевала целая буря чувств, перевернувшая все ее предыдущие планы. Поездка в Калгари давала ей шанс встретиться с отцом. Пусть она будет не совсем желанной гостьей в его доме, пусть ее положение будет двусмысленно, зато она узнает его. Это испытание потребует от нее большого мужества, но она знала, что справится. Отодвинув от себя тарелку, она сказала, стараясь казаться равнодушной:
— Хорошо. Когда едем?
6
Черный «мерседес» медленно спустился в подземную стоянку. Найдя свободное место, Ральф припарковался и вынул из багажника два небольших чемодана. Вместе с Дороти они вошли в холл роскошного отеля, и лифт с прозрачной дверью бесшумно поднял их на девятый этаж прямо к номеру люкс, заранее забронированному Ральфом. Дороти даже представить боялась, какую баснословную сумму он заплатил за их проживание в этих апартаментах.
Войдя внутрь, они оказались в комнате необъятных размеров, напоминающей скорее квартиру в многоэтажном доме, чем номер гостиницы. Блеск натертых полов ослеплял. Возле обитых кожей диванов стояли низкие деревянные столики на изящных ножках. Две картины, наверняка принадлежавшие кисти каких-нибудь известных художников, украшали высокие стены. Внимательно посмотрев на них, Дороти отвернулась. Все равно я ничего не понимаю в живописи, подумала она, горестно вздохнув.
Все это было так далеко от того, как они жили с мамой. В маленькой жалкой квартире, где не развернешься. Окна выходили на пыльные улицы, где мальчишки целыми днями гоняли пустые консервные банки, а на дорогах лежали груды мусора, который, казалось, никто никогда не убирал.
— Вот здесь я обычно живу, когда приезжаю в Оттаву, — сказал Ральф. — Ну как? — Он повернулся к Дороти.
Она сиротливо стояла посередине комнаты, подавленная этим невиданным изобилием, и молчала. Ральф закусил губу. Он пожалел о своем необдуманном вопросе. Она может подумать, что он бравирует перед ней своим богатством. Чтобы сменить тему, он сказал, направляясь в соседнюю комнату:
— Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
В его голосе Дороти послышалось раздражение. Как будто, подумала она униженно, он уже жалеет о том, что взял меня с собой. Разве я напрашивалась? Она послушно проследовала за ним в спальню размером с целый зал.
На пути в Оттаву они заехали к Кэтрин и Полу Бэйли, чтобы забрать вещи и документы Дороти. Не то, чтобы она стыдилась места, где выросла, но присутствие Ральфа почему-то стесняло ее, когда она заходила в маленький магазинчик на углу улицы. Она попросила Ральфа подождать ее в машине, но он ответил недоуменным взглядом и последовал за ней.
К ее удивлению, Ральф с Полом быстро нашли общий язык и целый час проболтали возле прилавка, пока они с Кэтрин упаковывали чемоданы. Кэтрин была как на иголках. Она и минуты не могла спокойно усидеть на одном месте.
— Ты уверена, что поступаешь разумно? — говорила она возбужденно. — Тебя могут продать в рабство! Такие случаи бывали! Теперь, когда нет Линды, я в ответе за тебя.
— Он мой работодатель, — коротко ответила Дороти, засовывая в чемодан шерстяной свитер. Сверху она положила юбку, комплект носовых платков и кошелек, туго набитый десятидолларовыми купюрами, — ее зарплата за две недели работы в «Маккларти Эстейт». — Это единственный способ познакомиться с моим дорогим отцом, — добавила она раздраженно. — Он сейчас гостит у матери Ральфа. — Дороти положила в чемодан еще два полотенца, зубную щетку и мочалку. — Мне остается либо забыть о его существовании, либо воспользоваться этим случаем и поехать в Калгари. Не волнуйся за меня. Все будет хорошо.
— Ну, если ты так уверена… — Кэтрин все же не до конца смирилась с планом Дороти. — Позвони, когда приедешь, ладно? И, кстати, не думай, что я забыла о твоем дне рождения. Я не забыла. Я не послала тебе открытку и не позвонила, потому что не знала, поехала ты туда инкогнито или нет. Я боялась тебя выдать. Но я планировала устроить для тебя веселую вечеринку в качестве сюрприза.
Растроганная, Дороти обняла подругу. Она покраснела при мысли о том, насколько Кэтрин была бы разочарована в ней, узнав о ее поведении в «Маккларти Эстейт». Она в точности повторила поступок своей матери, оказавшись в постели с мужчиной, с которым у нее не могло быть в будущем никаких серьезных отношений.
Дороти посмотрела на широкую кровать и содрогнулась. Ей придется провести несколько ночей в непосредственной близи от Ральфа. Стоя рядом с ним в полной тишине, она слышала учащенные удары своего сердца. Как будто прочитав ее мысли, он повернулся к ней, и в его взгляде она прочла столько страсти, силы и нежности, что все ее попытки престать желать Ральфа Аттенборо в ту же секунду обратились в прах. Нет! Скорее реки повернутся вспять, и солнце будет всходить на западе, чем она разлюбит этого мужчину.
— Сегодня уже ничего сделать не успеем, — нарушил он молчание. — Я только позвоню, закажу нам в номер ужин, а завтра пойдем за покупками. Я знаю в Оттаве все фешенебельные магазины.
По ее телу побежали мурашки, когда она увидела, как Ральф поднял ее чемодан и понес его к кровати. Его упругое, мускулистое тело было совершенно. Сила и мужественность в нем сочетались с невероятной грациозностью движений, каждый раз заставляя Дороти съеживаться от ощущения собственной неловкости.
Она знала, что он ожидает от нее несколько иной реакции, чем смущенное молчание. Собравшись с мыслями, она сказала:
— Сколько мы здесь пробудем? — Она вспомнила, что он что-то сказал про магазины. — Если вы объясните, как доехать до ближайшего супермаркета, я куплю все необходимое.
Она постоянно испытывала чувство вины за то, что села Ральфу на шею и живет за его счет, поэтому была рада любой возможности стать полезной. Он сэкономит деньги, если она будет готовить сама, вместо того, чтобы каждый раз заказывать еду в номер, что, наверное, стоит не дешево.
Ральф бросил на нее мрачный взгляд исподлобья. Она опять хочет взять на себя скромную роль служанки. Служанка. Нет. Она заслуживает лучшего. Она заслуживает самого лучшего. Он почувствовал прилив нежности.
Он сам не понимал, зачем ему это нужно, но мысль облачить Дороти в дорогую, красивую одежду буквально преследовала его. Он улыбнулся ей своей обворожительной улыбкой, от которой ее сердце замирало.
— Мы пойдем в магазин не за продуктами, дорогая. Я хочу посмотреть на тебя в приличной одежде. У тебя такое красивое тело. Грех прятать его под грубой тканью. Что касается первого вопроса, в Оттаве мы пробудем до тех пор, пока я не улажу в фирме кое-какие дела и не куплю билет на самолет. — Он кинул взгляд на свои золотые часы. — Кстати, мне надо позвонить.
От неожиданного комплимента Дороти покраснела и смутилась так, что не смогла сказать и слова в ответ. Она даже не заметила, как он вышел, и пришла в себя, только услышав его голос: он разговаривал с
