кем-то по телефону. Ее первым порывом было выбежать и сказать ему, что у нее нет денег на хорошую одежду, но сейчас был не подходящий момент. Вообще-то у нее было несколько вполне приличных вещей, которые она могла надевать, когда выходит с ним. Ему не придется краснеть за нее.
Она вспомнила его слова о красоте ее тела, и сердце затрепетало от радости. Но, прислушавшись к голосу разума, она решила, что не стоит придавать большого значения этому комплименту. Мужчины всегда так говорят женщинам, с которыми у них были близкие отношения. Чтобы отвлечься, она стала распаковывать чемодан.
Дороти проснулась, разбуженная первыми лучами солнца, прокравшимися сквозь щелочки жалюзи. Вставать не хотелось. Она вспомнила, что ей весь день придется провести с Ральфом, притворяясь спокойной и равнодушной, и уткнулась лицом в подушку. Как тяжело!
Вчерашний вечер не очень удался. С каждым часом ей становилось все хуже и хуже. После того, как он показал ей ее комнату и пошел звонить, она распаковала чемодан и стала думать, чем бы еще заняться, чтобы только не сидеть с Ральфом в гостиной. Она решила, что лучше всего будет принять душ: это позволит ей расслабиться после долгой дороги и хотя бы на время забыть о нем. Дороти не выходила из ванной минут сорок, намываясь разными шампунями, гелями, протирая свою кожу маслами и всякими другими косметическими штучками, о существовании которых она раньше даже не подозревала.
Чтобы показать ему, что у нее есть не только старые потертые джинсы и грубый свитер, она надела свое самое лучшее платье. Она купила его несколько лет назад, потому что ей безумно понравился этот лиловый цвет. Это была первая вещь, которую она приобрела не в секонд-хэнде, а в нормальном магазине. Когда она в первый раз вышла в нем на улицу, она летела словно на крыльях, не чувствуя земли под ногами. Гордо подняв голову, она радостно смотрела на прохожих в полной уверенности, что, видя ее, такую нарядную и красивую, они замирают в восхищении.
Дороти туго затянула пояс на тонкой талии. Похоже, что она похудела с того времени, когда в последний раз надевала это платье. Но в сочетании с черными туфлями на высоком каблуке платье смотрелось вполне прилично, и Дороти казалось, что она выглядит в нем презентабельно. Конечно, не так стильно, как выглядят женщины, с которыми Ральф обычно выходил в свет, но все-таки достаточно нарядно, чтобы чувствовать себя рядом с ним уверенно.
Она очень волновалась, когда Ральф вошел в ее комнату сообщить, что ужин уже принесли. В его голосе было раздражение и усталость, но Дороти все-таки надеялась, что ему понравится, как она выглядит, и он не заставит ее тратить драгоценный заработок на тряпки, поэтому она была очень разочарована, когда Ральф, окинув ее беглым взглядом, ничего не сказал.
Сидя за столом напротив Ральфа, Дороти разглядывала гостиную, напоминающую ей одну из комнат королевского дворца. Аппетита не было. Она была уверена, что блюдо, которое им принесли, было изумительно, потому что Ральф Аттенборо не станет заказывать дешевую еду из ближайшего магазинчика. Наверняка, оно из ресторана на первом этаже гостинцы. Но Дороти смогла съесть только два кусочка мяса и выпить сок.
— Мы вылетаем послезавтра, — сухо проинформировал ее Ральф.
Больше он ничего не сказал за весь ужин, видимо, погруженный в размышления, которыми он не считал нужным с ней делиться.
Все то же подозрение мелькнуло у нее в голове. Щеки ее налились румянцем.
— Послушайте! Если вам расхотелось брать меня с собой, то в этом нет ничего страшного. Так и скажите, и я тут же вернусь домой. Я тоже не в восторге от этой поездки.
Отодвинув пустую тарелку в сторону, Ральф издал тяжелый стон:
— Опять за свое? — Тон его голоса достаточно четко дал понять, что, если она произнесет еще что- либо подобное, он озвереет.
Дороти замолчала. В конце концов, ей нечего постоянно переживать по этому поводу. У нее есть цель — увидеть отца. Поэтому она и едет в Калгари, и не важно, хочет Ральф этого или не хочет. Но так ли необходима эта поездка? Ведь она может увидеть отца, когда он вернется в «Маккларти Эстейт». Тогда она и решит, открыться ему или нет. Как подскажет интуиция.
Она удивилась, почему это раньше не приходило ей в голову. Новый вариант придал ей храбрости, и она пояснила Ральфу:
— Я подумала, что доставляю вам массу неудобств. Я не хочу быть обузой. Я знаю, что вы порядочный человек и не хотите уйти от ответственности. Мы оба вели себя безрассудно… — Она почувствовала, что снова краснеет. Боже! Почему она не может говорить об этом, не краснея при воспоминании о той ночи. — Что, если я поклянусь, что напишу вам в Калгари, беременна я или нет? Это избавит вас от лишних беспокойств за меня во время путешествия.
Она произнесла все это на одном дыхании, и, когда закончила, судорожно вдохнула, и несколько секунд сидела, не выдыхая. Она предложила ему отличный вариант, на случай, если он действительно хочет от нее избавиться. Тогда он не откажется от такого предложения. Дороти испытующе смотрела на Ральфа. В глубине души она не хотела, чтобы он согласился. Но она заставила молчать свои чувства. Она понимала, что каждая минута, проведенная рядом с ним, грозит ей гибелью.
Она должна была предложить ему это. Если он согласится ждать от нее письма с новостями и посадит ее на первый утренний поезд домой, она, возможно, будет очень страдать, выплачет все глаза, но он сделает ей добро.
Он пристально смотрел на нее, как будто размышляя, поверить ей или нет. Дороти заерзала на стуле. Мысли смешались, как всегда, когда этот мужчина был рядом. Наконец он заговорил:
— Ты не доставляешь мне абсолютно никаких проблем. — Его голос был холоден.
После этого Дороти оставалось только встать, пожелать ему спокойной ночи и удалиться. По крайней мере, его голос сказал ей, что он не намерен заниматься с ней любовью. По этому поводу она может не волноваться. Ральф Аттенборо не повторял своих ошибок, и это должно было успокоить Дороти. Но не успокоило.
Проснувшись, Дороти еще долго лежала в кровати. Потом приподнялась и посмотрела на часы, стоящие на тумбочке слева. Было десять. Обычно она не залеживалась в постели по утрам, но перспектива провести утро с Ральфом, погруженным в свои размышления и не обращающим на нее никакого внимания, просто парализовала ее.
Было совершенно ясно, что Ральф ей не доверял. Конечно, он совсем не знал ее, почему он должен ей верить? Она тоже его плохо знала, так почему она должна верить ему, когда он говорит, что серьезно относится к своим обязанностям? И что значат для него эти обязанности?
Она тихо застонала, вспоминая вчерашний разговор.
Неожиданно дверь распахнулась, и Ральф сделал несколько шагов по направлению к ее кровати.
— Эй, обуза, вставай. Пойдем завтракать.
Из-под одеяла на него глянула пара испуганных глаз. Дороти не была готова к внезапному появлению Ральфа и от неожиданности натянула на себя одеяло так, что кроме двух изумрудных глаз была видна еще только челка, упавшая на лоб. Ральф усмехнулся: она была похожа на маленького, взъерошенного воробушка.
Дороти смотрела на это радостное лицо, лукавую улыбку и не верила своим глазам. Еще вчера он был угрюм и разговаривал сквозь зубы, а сегодня он весь сиял, поддразнивая ее. Впервые за это утро она смогла расслабиться. Его мрачное настроение все это время давило на нее, и как только оно улетучилось, спало напряжение, и стало легче. Она улыбнулась.
Ральф смотрел на нее, как завороженный. Вчера, измотанная долгим переездом, она выглядела устало, глаза потухли, лицо было бледно. Сегодня все изменилось. Сон пошел ей на пользу: глаза снова блестели, щечки порозовели. Густые каштановые волосы разметались по подушке, и он с трудом подавил в себе желание дотронуться до них, отвести назад упавшую на лоб челку, стащить с нее одеяло и раствориться в ее нежном, чувственном теле.
Ральф убрал руки в карманы брюк, чтобы они ненароком не потянулись к ней, лежавшей так близко, так доступно.
— Оденься потеплее, — произнес он сухо. — На улице холодно. — И вышел, неслышно прикрыв за собой дверь.
