Робко топтавшиеся рядом с ними полицейские, наконец с улыбками на лицах переглянулись, пожали плечами и тихо ушли.
– Вот видишь, как тебе повезло. Они могли тебя оштрафовать, но не оштрафовали, – сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– На их месте я бы упекла тебя в тюрьму, – пробурчала она.
– Какая ты жестокая…
Она перестала возиться с платьем и выпрямилась.
– Нам нужно просохнуть.
Он снова потянулся к ее руке, и на этот раз она ее не отдернула. Он взял ее пальцы и крепко пожал. Теплая волна прокатила по ее телу и смыла обиду. В сердце снова стучалась радость и благодарность за то, что он был таким чутким, что умел подурачиться, и еще за то, что с ним она была самой собой.
– Пойдем, – сказал он и легонько потянул ее за руку.
Обходя озеро, они увидели на лужайке перед дворцом группу художников, танцующих перед мольбертами.
– Хочешь посмотреть, что они там мажут?
– Хочу, – кивнула она.
Они приблизились. На всех картинах в разных ракурсах красовался дворец. Картины были еще сырыми и скучными. Мелин разочарованно пожала плечами.
– А хочешь, я нарисую тебя? – неожиданно спросил он.
– Ты умеешь рисовать?
– Сейчас попрошу у них бумагу и карандаш, и увидишь сама.
Она недоверчиво покосилась на него.
– Сделаешь из меня карикатуру? Спасибо, я недавно уже была ею.
Он рассмеялся.
– Нет, нарисую тебя такой, какой я тебя вижу… – Он чуть было не проговорился: в своих снах. – Какой я вижу тебя обычно.
– Ладно. Все равно нам придется ждать, пока просохнет одежда.
Она уселась под дерево, а он, стащив с себя рубаху, развесил ее на ветке, а потом побежал к художникам. Вскоре вернулся с листом бумаги, прикрепленным к картону, и карандашом.
– Сядь, как тебе удобно, – попросил он, опускаясь на траву.
Она поджала колени и обхватила их руками.
– Учти, у тебя ровно столько времени, сколько будет просыхать моя одежда, – властным тоном сказала она и вдруг сама от своего тона содрогнулась.
Откуда у нее этот тон? И почему ей все кажется таким привычным сейчас? Почему кажется, что Ананд рисует ее не в первый раз?
Ее за всю жизнь рисовали только дважды: на студенческой вечеринке, когда они дурачились, и ее подруга – профессиональная художница – написала ее портрет. Откуда же тогда это чувство, что она не раз позировала Ананду? Ей кажется, что она хорошо помнит этот быстрый, острый взгляд, помнит эти смелые движения руки, когда он наносит штрихи… Что значат все эти чувства, которые устремляются к нему откуда-то из самых потаенных глубин ее души?
Ананд тоже не знал, почему, когда он начал рисовать ее, ему показалось, что он делал это когда-то тысячу раз? И почему с первого дня их встречи она каждую ночь снится ему? Ему казалось, что он теперь мог бы нарисовать ее даже по памяти.
Он любил рисовать и на досуге рисовал много. Он рисовал своих родителей, брата и сестру. Он рисовал друзей и многих знакомых девушек, но почему же теперь, когда он рисует Мелин Литгоу, у него так странно дрожит рука?
Его глаза затянул тонкий туман. Сердце забилось взволнованно и сладко. На листе бумаги появлялся образ женщины, которую он любил когда-то больше жизни…
– Ну вот, моя одежда просохла, – объявила Мелин, пощупав свои шальвары. – Надеюсь, портрет готов?
Не дожидаясь ответа, она встала и, разминая на ходу тело, пошла к нему. Ананд не сразу заметил, что она стоит у него за спиной и, кажется, боится даже дышать.
На рисунке была она, сидящая, поджав колени, но вместо пенджабского платья на ней была только тонкая, прозрачная накидка, сквозь которую просвечивало точеное обнаженное тело. Длинные пряди волос окутывали плечи и высокую грудь. Лицо было спокойным, глаза – глубокими и слегка печальными.
Мелин была потрясена. Как он умудрился с такой удивительной точностью изобразить не только ее лицо, но и то, что у нее под одеждой?
И как он посмел?
– Ты не имеешь права рисовать меня полуобнаженной! Я забираю этот рисунок себе. – Она нагнулась и резко выдернула рисунок у него из рук.
Он развернулся к ней и виновато пожал плечами.
– Не знаю, как это получилось, Мелин. Извини, если тебя это оскорбляет. Хочешь, я сейчас его порву?
Она быстро спрятала рисунок за спиной.
– Ты с ума сошел? Уничтожать произведение искусства!
Он усмехнулся.
– Но ведь ты сказала, что я не имею права рисовать тебя.
– Я тебя прощаю, – быстро перебила она. – Только скажи, где ты научился так рисовать?
– Я не учился. Просто с детства любил рисовать, а когда был в Париже, наблюдал, как рисуют профессионалы. – Он поднялся с травы и посмотрел на часы. – Пойдем, нам пора обедать. Мы с тобой на полтора часа сбились с программы.
– А ты талантливый, – бросила она небрежно и поторопилась за ним к выходу из крепости.
Через полчаса они уже сидели в ресторане в центре Джайпура.
– Только не вздумай снова заказывать то же, что и я, – с шутливым укором сказала она.
– Тогда мне придется подождать, пока ты сделаешь свой заказ, а потом заказать что-то такое, что я не смогу есть, – ответил он. – Похоже, ты хочешь, чтобы я остался голодным?
Она на секунду задумалась.
– Вообще-то тебя следовало бы наказать.
– За что?
– Во-первых, за то, что ты не утонул, а только изрядно потрепал мне нервы. Во-вторых…
– Ты хочешь сказать, что я виноват в том, что не утонул?
Она рассмеялась, откинувшись на спинку стула, но, краем глаза заметив, что к их столику приближается официант, быстро подавила смех и сделала серьезное лицо.
– Давай для начала закажем напитки. Я умираю от жажды, – сказала она. – Итак, что ты будешь пить? Считаю до трех: раз, два, три!
Ничего удивительного. Они одновременно выкрикнули «фанта!» – и Мелин снова залилась смехом. Ей стало еще смешнее, когда она заметила, что застывший у их столика официант держит на подносе две запотевшие бутылки фанты и стаканы. Оправившись от смеха, она склонилась над столом.
– Ананд, мы, кажется, умеем совершать чудеса, – шепотом проговорила она. – Может, попробуем еще раз?
Официант улыбнулся.
– Это вам прислал господин, сидящий за тем столиком, – сказал он и указал на столик в центре зала. – Он просит вас принять его скромное угощение.
Ананд и Мелин оглянулись и увидели, как пожилой мужчина-индиец помахал им рукой. Они кивнули, поблагодарив его, и набросились на напитки.
– Интересно, как он угадал, что мы хотим фанту? – задыхаясь, спросила она, как только утолила первый приступ жажды.
– Понятия не имею, – ответил он. – Скорее всего, просто ты ему понравилась.
– А какое это имеет отношение к фанте?
