– Сэм?
Ответ Сэма прервало пиканье ЭМПов.
Тут же зажужжали и камеры.
И сразу послышался звук, от которого душа ушла в пятки еще глубже, чем от пиканья ЭМПов или от стука.
Послышалось пение.
По всему дому заиграла музыка.
Песня из прошлого, звучавшая с кассетника во время долгой поездки вдоль калифорнийского побережья в местечко под названием Пахаро-Дьюнс. …воспоминанья освещают памяти углы…
– А стереосистему мы отключили? – спрашивал я, крутясь на месте в полутьме.
…туманом и водой размытые воспоминанья…
– Да, конечно, мистер Эллис, – ответил Миллер, прислушиваясь к своему ЭМПу, словно тот направлял его, вел к цели.
…о том, какими были мы…
В одно мгновение в гостиной стало жарко. Теперь это была оранжерея, и запах Тихого океана медленно пробивался сквозь сырой и горячий воздух.
…разрозненные фотки и улыбки, что давно забыты…
Вдруг сверху послышалось:
– Здесь что-то есть. – Это был Сэм. – Только что материализовалось. – Пауза. – Боб, ты меня слышишь?
…улыбки, что дарили мы…
– Что там такое? – отозвался Миллер.
Голос Сэма прозвучал уже менее воодушевленно:
– Здесь… вроде бы человеческая фигура… скелет… он только что вышел из девчачьей комнаты…
На самом деле, сообщил мне писатель, Сэм ошибся. Тот вышел из комнаты Робби, ведь именно Робби, оказывается, и есть фокус потустороннего внимания.
А не ты, Брет.
А ты еще не понял?
Не все вертится вокруг тебя, пусть даже ты хотел бы так думать.
– Я его тоже вижу, – послышался голос Дейла.
– Где он сейчас находится? – спросил Миллер.
…таким, какими были мы…
– Он направляется к лестнице… собирается спуститься…
Внезапно их возбужденные крики сменились звуками, похожими на придушенные вопли ужаса.
– Святые небеса, – крикнул один из них, – что это за херня?
– Боб! – Это, похоже, был Сэм. – Боб, он спускается по лестнице.
Песня оборвалась на полуслове.
Мы с Миллером стояли перед лестницей, что вела сверху к фойе и прилегающей гостиной.
Послышались щелчки. (Я не стану доказывать истинность описываемых мною событий. Не хочу даже пытаться заставить вас в это поверить. Вы можете либо поверить мне, либо отвернуться. То же касается и некоторых событий, о которых речь дальше.) Я стал свидетелем этой сцены по одной только причине – все произошло очень быстро, и не отвернулся я в ту же секунду только потому, что он казался ненастоящим, как киношный реквизит – наряд, чтоб детишек пугать.
Гостиную легко можно было представить себе экраном, а дом – кинотеатром.
Он спускался, пошатываясь, по лестнице, замирая на каждой ступеньке.
Высокая человекообразная фигура, и хотя это был скелет, глаза у него имелись.
На черепе быстро высветилось лицо моего отца.
И сразу сменилось другим лицом.
Клейтона.
Я окаменел.
Мое тяжелое дыхание заглушали ЭМПы и камеры.
Скелет уже достиг последней ступеньки.
Он стоял и щелкал зубами.
В черепе светились глазные яблоки.
Вдруг он направился к нам.
