Пожалуйста, - официантка смерила его чуть презрительным взглядом. Ясно -- дринская рожа. Холен ощутил внутреннее бешенство, уже привычно, уже с оскоминой, так же легко подавил его. Не все ли равно. Ножка бокала глухо стукнула в стол. Холен глотнул обжигающего, не ощущая вкуса. Напиваться психологи не советовали. Но один раз -- можно. Один, потом еще один. Ничего ведь не случится от одного раза...
Тилл почему-то смог жить дальше. Он, кажется, никогда не напивается. В последнее время завел постоянную подружку, дейтру. Сильный человек. Он тоже не выдержал атрайда -- этого никто не может выдержать -- но сильный. Жизнеспособный. Тщательно выполнял все рекомендации психолога. Да, уже давно его маки потеряли энергию, уже давно он такой вот -- импотент. И отказался от своего искусства, и ничего -- живет, и счастлив. Хотя кто его знает, счастлив ли он. Может просто -- доживает, собрав остатки воли...
Тилл как-то рассказал ему про гэйна, вот так же попавшего в плен и сломанного в атрайде... Едва обретя относительную свободу, парень покончил с собой. Не в Медиане -- на самом деле убить себя в Медиане не так-то просто; убил себя на Тверди, повесился в своей новенькой роскошной квартирке. Не стал создавать маки. Оружие против Дейтроса. Как видно, сознательно под пыткой придумал себе такой вот выход... Странно даже, что такое редко бывает. Ни самому Тиллу в свое время, ни Холену такое не приходило в голову. Чтобы это понять, надо вырасти в Дейтросе, кожей впитать отвращение, с детства внушаемое к самоубийству. Это при том, что 'убить себя, чтобы не попасть в плен' вовсе не считается грехом. Формально. Но такие ситуации бывают крайне редко, а случаи, когда человек убивает себя от слабости, депрессии, глупости, по пьянству... в Дейтросе к этому принято относиться с ужасом. Омерзением.
Да и сложно это слишком -- согласиться, переступить через предательство, а потом...
Видно, у большинства людей мозг не способен на такие финты.
- Можно к тебе? - белокурая девица в полупрозрачной накидке опустилась на стул рядом с Холеном. Та самая, запарковавшая машину одновременно с ним. Взгляд художника мгновенно выделил тонкую выпуклость скул, идеальный абрис лица, нежный пушок на щеке, рекламно большие глаза с искусно выполненными ресницами, налет профессионализма во взгляде и выражении.
Девушка была маленькая, хрупкая, и это притягивало. Дарайки обычно очень высокие.
- Скучаешь?
- Что тебе заказать? - вопросом ответил Холен. Он знал, что встать сейчас сможет лишь с трудом. Но какая разница? Рефлексы гэйна давно угасли. Девица ткнула в меню бриллиантово сверкающим разноцветным ногтем. Холен помахал официантке. Девица придвинулась ближе.
- Как тебя зовут? - спросил он, положив руку ей на предплечье.
- Гивейя.
Имя было ненастоящее, но какая разница. Он назвал свое. Когда официантка принесла ликер с шариком мороженого, Холен ощущал тело дарайки совсем рядом, Гивейя буквально притиснулась к нему бедром. Она слишком напориста; Холену стало не по себе. Возбуждение схлынуло. Пить меньше надо. Алкоголь слишком расслабил мышцы. Холен ощутил запах духов, смешанный с пряным -- не то пот, не то дезодорант; он видел темные подкрашенные соски, едва прикрытые прозрачной тканью, он знал, что все будет так же, как уже было, было не раз -- и внезапно его затошнило. Он отодвинулся. Видно, поняв, дарайка коротко вздохнула.
- Ты дейтрин?
- Да. Не видно, что ли?
- Видно, но мало ли... - она занялась своим ликером, - ты симпатичный.
- Ты тоже, - великодушно сказал Холен. Он знал, что будет дальше: они поговорят немного и начнут обниматься. Поедут к нему или снимут здесь кабинет. Они переспят. Он оставит немного денег. Она не профессионалка, она просто любит приключения. Но деньги не помешают. Возбуждение в конце концов придет, никуда не денется. У Гивейи наверняка большой опыт и пройденный курс обучения за плечами.
- Тебе сколько лет?
- Двадцать, - сказала она, - может, тебе еще идентификатор предъявить?
- Нет, зачем... мне просто интересно. Ты училась в интеграционной?
