комфортная, просто заснуть в уютной обстановке. Атрайд чем-то напоминает больницу, в больнице тоже умирают, но к ней не относятся с ужасом. И там -- психологи-дарайцы, как ни крути, образованные люди, свои, понятные ему до глубины души, и он им понятен. Атрайд пугал меньше, чем смерть в Медиане...
Хорошо бы конечно попасть на Триму, в Европу... Но путь туда казался таким ужасом. Да, его будут сопровождать гэйны. Но это же не гарантия...
Он вылез из автобуса и почти дошел до 'Рони', когда у одной из витрин его наконец отпустил душащий физический страх. Мысль простая до смешного -- военные выходят в Медиану ежедневно. И гэйны выходят, из них половина -- женщины, и есть даже подростки. И многие доживают до старости. Хотя все знают об этом риске. И вероятность погибнуть у них высока. Ежедневно -- а тебе-то нужно всего один раз выйти, и не самому сражаться, и будет хорошая охрана...
Неизвестно почему, но эта мысль успокоила Кибу. Он зашагал по центру, впитывая в себя все, что оставалось здесь. Все, что он видел в последний раз. Гладкую искусственную мостовую, веселую пестроту больших корзин с товарами, выставленных у магазинов, разноцветье вывесок, холодный, пахнущий выхлопами городской воздух. Жирную белую собачонку на поводке у пожилой дамы в высокой шляпке. Компанию подростков -- бритые девчонки, длинноволосые юнцы, одежки с модными прорехами, цепочками, татуировками. Киба подошел к фруктовому лотку, купил банан. Зашагал дальше, снимая кожуру, губами отламывая спелую мякоть. У старинного высокого здания из серого камня обосновались еще какие-то оборванные юнцы, один из них держал плакат на палке - 'Долой войну!', и рядом замер еще один, поясняющий: 'Руки прочь от Дейтроса!' 'Уроды', - сказал хорошо одетый господин, скосившись на юнцов, 'в Дейтросе нет демократии! Они террористы, и если вывести войска из зоны Дейтроса...' - дальше Киба не слышал. Никто больше не обращал на юнцов внимания. Киба подошел ближе к зданию. Он знал, что здесь располагается клуб 'Солион', довольно респектабельное учреждение, здание давно было выкуплено у города кем-то в частную собственность. Но оно, вроде бы, представляло собой памятник культуры. Да, вот и памятная доска. Киба читал, заложив руки за спину, задрав голову (проклятый рост!) Ничего себе -- оказывается, в доготановскую эпоху здесь была христианская церковь. Здесь, в самом центре Лас-Маана! Ну да, подумал Киба, окидывая здание взглядом, видно же по архитектуре. Характерный купол наверху, и там, вероятно, был крест. Высокие входные двери... Кибе захотелось войти, но он вовремя опомнился -- даже если открыто, в лохмотьях, типичный сибб -- как он полезет в клуб? С целью осмотра культурной ценности? Ничего себе интересы у сибба...
Он остановился у стены и, повинуясь странному желанию, потрогал камень. Камень оказался нежданно теплым, словно через него струилась сила, струилась энергия. Мертвое, подумал он. Даже мертвое, оно -- живет, мы все сдохнем, а этот камень -- останется после нас. Может быть, это было лучшее, что мы создали...
Киба зашагал дальше. Юнцы так и стояли со своими плакатами, и никто, казалось, их не замечал. Пожилой ученый влился в толпу, стал ее частью, толпа закружила его в водоворотах и внесла в огромный торговый пассаж Эйнорд. Кибе захотелось выпить кофе, и он направился было к ресторану, но вовремя опомнился и подошел к убогой стойке закусочной с дешевыми напитками. Взял кофе в бумажном стаканчике, пристроился у высокого столика, наблюдая за прохожими. Ноги уже гудели, а присесть негде. Никогда не задумывался над тем, что в сущности, пожилому человеку без средств и отдохнуть в центре города негде.
Вообще многие вещи начинаешь понимать, только уже когда их переживаешь. Всю жизнь он, как и остальные его знакомые, рассуждал теоретически -- дескать, сиббы же неплохо устроены, не работают, но им платят деньги, этого достаточно на жизнь... Да, теоретически все это так. И только оказавшись в шкуре такого человека, можно представить -- каково это. 'Платят деньги' - и это навсегда, это ловушка без единой возможности выхода. Десятки таких вот мелочей в течение дня, как невозможность присесть, отсутствие транспорта, нехватка денег на еду...
казалось бы, почему не платить им столько, чтобы они могли жить без мучений? Или не устроить все поудобнее?
Но зачем и кому это надо, и кого это волнует?
Меня уже теперь - нет, уже поздно, подумал Киба. Сегодня вечером я буду далеко отсюда. Я жил неправильно. Мы все живем как-то неправильно, а как -- я не знаю. Но мне уже поздно что-то менять, мне бы только посмотреть на все это, а там...
Он скомкал стаканчик и бросил его в мусор. Шагнул к выходу в холл. Замер.
В Лас-Маане его знали немногие, это правда. И не так уж много людей знали о его пребывании в атрайде.
Киба взялся онемевшими пальцами за тонкий металлический столбик. Сжал изо всех сил, словно это могло чему-то помочь. Это не могло быть случайностью! Таких случайностей не бывает. Соседка из Танара... Фелли Варен, грузная, массивная дама -- и убежать уже нет никакой возможности, потому что она узнала. И будет только хуже, если бежать. Киба выдавил на лицо слабенькую улыбку. Фелли Варен надвигалась на него всеми своими килограммами, приторным запахом чего-то цветочного, зимним костюмом хорошей шерсти, яркой губной помй. Заполняла собой пространство, заслоняла свет, яркая, неодолимо мощная, как электровоз...
