«Родители! — мелькнуло в голове у Обиходова. — Так поздно! Что-то случилось?! Черт!».
Он взглянул вниз на Кристину. Ее голова замедлила волнообразные движения. Телефон все звонил.
Кристина отстранилась, посмотрела на Обиходова и произнесла:
— У нас что, детский утренник?
— Извини, — сказал Обиходов. — Нужно ответить.
Он приподнялся, неловко чмокнул Кристину в щеку и начал шарить внизу, в ногах, где комком лежали его брюки. Найти карман оказалось делом непростым, а телефон все звонил.
— Черт! — сдавленно ругался Обиходов, — Черт!
Наконец, он отыскал телефон и взглянул на мерцающий экранчик.
«Брат» — высветилось на экранчике.
— Черт! — снова выругался Обиходов, но уже с облегчением. Значит, с родителями все в порядке. Он просто упустил из виду, что его двоюродный брат Павел тоже проходил по списку ближайших родственников, во всяком случае, в телефоне.
Обиходов нажал кнопку:
— Алло?
В трубке сквозь шум и треск прорвался голос брата:
— Алло! Жорж! Это я, Павел, ты слышишь меня?
— Слышу, что случилось?
— Слушай, Жорж, беда, — голос его был странным, взвинченным и каким-то срывающимся, как после долгого бега. — Я вляпался, Жорж. Серьезно вляпался. Нужна твоя помощь!
— Что случилось-то, можешь объяснить?
— Не могу, долгая история. Я полном дерьме, Жорж. В полном дерьме! — Обиходову показалось, что Павел плакал. — Если ты не поможешь, мне конец. Без шуток, Жорж! Я погиб!
В трубке послышалось всхлипыванье. Обиходов провел ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями, и сказал:
— Что нужно сделать?
— Приезжай, Жорж! Пожалуйста! Очень прошу, приезжай!
— Ну, хорошо, куда ехать-то, к тебе?
— Нет! — воскликнул Павел. — Ко мне нельзя! Приезжай, на Смотровую, к Университету. Давай встретимся там, через полчаса. Жорж, пожалуйста, помоги. Если ты не поможешь, я — труп.
— Хорошо, сейчас приеду, — сказал Обиходов и дал отбой.
Он вздохнул и посмотрел на Кристину:
— Слушай, извини. Тут такое дело. Я должен ехать. Что-то случилось с моим братом.
Кристина усмехнулась и холодно произнесла:
— Чудесно! Просто чудесно!
— Прости! — Обиходов потянулся к ней, чтобы поцеловать.
— Не надо! — Кристина отстранилась. — Выйди, пожалуйста, из машины, мне нужно одеться.
Обиходов быстро натянул брюки и вышел из машины.
— Послушай, Кристина, — он наклонился к окну, застегивая ширинку и ремень. — Мне очень жаль, что так глупо все получилось. Давай встретимся как-нибудь. Давай завтра, а?
— Нет! — коротко сказала Кристина.
Обиходов нежно провел ладонью по крыше «пежо» и сказал со вздохом:
— Прости.
3
За столиком в ресторане «Zaimka», гламурном заповеднике таежной романтики в центре Москвы, сидели два человека, Барсуков и Вешнев. По внешнему виду и повадкам они относились к той породе человеческих существ, которая если и выбирается из городских джунглей, то никак не дальше лесов рублево-успенского направления. На деньги, которые Барсуков заплатил за свой костюм, можно было бы снарядить геологическую экспедицию, а часы Вешнева стоили столько же, сколько вертолет Ми-2, полноразмерный муляж которого был установлен тут же, в зале ресторана. Барсуков сосредоточенно поедал жаренную оленину. Вешнев ковырялся вилкой в дикой утке с брусничным соусом.
— В меню написано, что в этой утке может попасться мелкая дробь, — сообщил Вешнев. — Все по- взрослому.
Барсуков ел молча.
— Чудное заведение! Чудное, — продолжил Вешнев. — Жаль, что я раньше сюда не наведывался, а то, знаешь, воротит уже от суши и сашими. Мой желудок отказывается их переваривать. Вообще, я считаю, японскую кухню сильно переоценивают. Есть сырую рыбу с водорослями — это варварство, обыкновенное варварство. Просто японцам не удалось в свое время стащить у китайцев правильный рецепт. Китайцы-то рыбу и гадов морских готовят отменно. Жарят, парят, все как положено. — Вешнев отправил в рот кусок утки. — Однако, заметь, японцы даже варварство свое сделали коммерчески выгодным. Суши — это же идеальный товар, почти как гербалайф. Сырье копеечное, обработки минимум. Правильно позиционируй, вложись в раскрутку — и все. Стриги купоны. В результате у нас суши-баров сейчас больше, чем пивняков, а сашими, наверное, уже в рабочих столовых подают. Вот так дела делаются. Не согласен?
Барсуков молчал.
— Слушай, ты чего такой хмурый? — спросил Вешнев. — Не заболел?
— Не заболел, — ответил Барсуков. — Просто… сплю плохо.
— Бессонница?
— Нет, — сказал Барсуков и добавил. — Это неважно. Ты о деле хотел.
— Давай о деле, — Вешнев отодвинул тарелку и вытер салфеткой губы. — Завтра утром, в девять часов Мартин будет у тебя в офисе. Вы подписываете бумаги. Никаких проблем возникнуть не должно, вопрос согласован на всех уровнях. Через два дня вся сумма будет на счете «Трансойла». Дальше действуем, как обычно.
Барсуков сделал маленький глоток пива.
— Я все это и так знал. Зачем было встречаться?
Вешнев усмехнулся:
— Зачем встречаться, спрашиваешь… — он достал сигарету и щелкнул зажигалкой. — Увидеть тебя хотел.
— Зачем? — спокойно поинтересовался Барсуков.
Вешнев выпустил дым в сторону от стола:
— Ты в последнее время общался с кем-нибудь оттуда? — он показал большим пальцем вверх.
— Нет, — ответил Барсуков.
— А я общался, — Вешнев прищурился, так, словно дым попал ему в глаза, или же ему было неприятно о чем-то вспоминать. — Меня вызывал позавчера сам… — он сделал многозначительную паузу. — Какой-то странный у нас получился разговор… непонятный какой-то. Мне кажется, у них там что-то происходит. Не пойму только что. Вот я и подумал, может, я единственный, кто этого не знает. А? Ты не в курсе, случайно?
Барсуков отрицательно покачал головой.
— Не понимаю, о чем ты…
— Вот и я не понимаю, — произнес Вешнев, выпуская дым. — Ну, ясно, что мы с тобой сидим на ихних деньгах. Сам Бог велел им нас подозревать. Плох, как говорится, тот бухгалтер, которого при наших-то обстоятельствах не посещали бы всякие мысли. Но ведь он ничего такого не спрашивал! Никакой отчетности, никаких цифр. А знаешь, что спросил? Ты, говорит, Вешнев, в Бога веришь? Я говорю, ну, допустим, верю. Он говорит, а совесть тебя, Вешнев, не мучает? Я говорю, а что такое? Может, с перечислениями проблемы? Он говорит, были бы проблемы, разговор совсем другой был бы. Ну, тогда,
