Слепая вера

— Но... я просто не ожидал, вот и все. Я потрясен... но это, конечно, приятное потрясение, — ответил Траффорд, выдавив из себя улыбку.

— Глядите, глядите, — окликнула их Незабудка. — Опять повторяют!

Она нажала кнопку, и на стенном экране появилось изображение Башен Вдохновения, а из динамиков полился приторный голос диктора.

— Порой на свете случаются чудеса, — говорил голос, — которые напоминают нам, почему мы верим, на чем зиждется наша вера...

Затем последовал трехминутный телесюжет о чудо-ребенке из Башен Вдохновения, который пережил эпидемии кори-плюс и свинки-плюс и остался единственным обитателем жилого комплекса в возрасте младше двух лет. История была проиллюстрирована многочисленными фрагментами из вебкаста Траффорда и Чантории, включая клип с Чанторией в лифчике без чашечек и шоколадных стрингах, приобретенных ею в 'Потаскушке Долли'. Естественно, все девушки встретили эти кадры поощрительными криками.

— Видишь, Траффорд, — желчно сказала Чантория. — Все-таки некоторые считают это привлекательным.

Траффорд деланно засмеялся, точно она пошутила.

— Маленькая Мармеладка Кейтлин, — продолжал слащавый голос, — стала талисманом для всего местного населения. Она — живое доказательство любви, питаемой Господом ко всем его детям.

Как только программа закончилась, девушки дружно заверещали, что ее надо посмотреть еще раз с самого начала, но тут на экране возникло лицо их исповедника, отца Бейли.

Поспешно вскочив с места, Чанторйя выключила новости и приглушила звук других работающих каналов. Появление духовного лидера на их чате было событием, требующим немедленного внимания.

— Чантория! — Помимо обычного высокомерия, в голосе отца Бейли слышалась удовлетворенность и даже нечто вроде легкого волнения. — И вы, Траффорд, — кисло добавил он после небольшой паузы. — Прошу вас пожаловать сегодня вечером ко мне в Духовную Обитель.

Уже с минуту никто из гостей не издавал ни звука, как и подобало в виртуальном присутствии исповедника, но после этих его слов по комнате пробежал шепоток, а некоторые из девушек не сдержались и тихонько ахнули. Приглашение в личную резиденцию духовного вождя, полученное из его собственных уст, было величайшей честью.

— Мы обязательно придем, отец Бейли, — заикаясь, пробормотал Траффорд. — Когда вы хотите нас видеть?

— Вам назначено в восемь, Траффорд, и вы явитесь ровно в это время, — отрубил исповедник и в упор посмотрел на Чанторию. — А вы, Чантория, пожалуй, можете прийти несколько раньше. Я нахожу ваше общество... умиротворяющим. Мы с вами вместе почитаем изречения пророков, побеседуем о вере и проникнем в божественные тайны Любви.

Шепот стих. Траффорд продолжал глядеть на экран, а Чантория покраснела и опустила глаза.

Незабудка и еще две-три девицы отвернулись, словно боясь, что по их лицам можно будет прочесть, о чем они подумали. Проявить неуважение к исповеднику было бы непозволительной дерзостью.

— Что скажете насчет шести, Чантория? — с елейной улыбкой спросил отец Бейли.

— Конечно, святой отец. Как вам будет угодно, — ответила Чантория.

— А вы в восемь, Траффорд! И советую вам не опаздывать, ибо... — отец Бейли выдержал эффектную паузу, прежде чем обрушить на головы зрителей последнее ошеломительное известие: — ...сегодня меня удостоит своим посещением Соломон Кентукки, верховный жрец Любви и главный исповедник Лондонского диоцеза.

Сообщив эту поистине сногсшибательную новость, отец Бейли завершил сеанс связи и исчез с экрана.

Несколько секунд протекли в молчании, а потом комната словно взорвалась. Визжала Куколка. Визжали Незабудка и остальные девушки. Визжала Чантория, а вслед за ней, разумеется, завизжала и Мармеладка Кейтлин. Все приготовились визжать еще пару минут назад, поскольку уже один тот факт, что их исповедник в открытую заявил о своем намерении получить от Чантории духовное утешение, был достаточно веским поводом для общего восторга. Если местный религиозный лидер искал у женщины духовной поддержки в своих нелегких трудах, она могла чувствовать себя глубоко польщенной, но то, что их приход собирается посетить сам верховный жрец Любви и главный исповедник, что он будет сидеть в обители их собственного исповедника и Чантория с Траффордом сподобятся лицезреть его там своими глазами, казалось просто невероятным. Прежде в их районе никогда не бывали старейшины такого высокого ранга.

Спустя некоторое время, когда все немножко устали визжать, прыгать и обниматься, Незабудка отдала необходимые распоряжения. Надо было действовать быстро. Если до встречи с верховным жрецом Любви Чантории предстояло читать с исповедником священные тексты и обсуждать природу веры, то ей следовало немедленно сделать безупречный педикюр и бикини-эпиляцию.

— Ты сейчас же отправляешься со мной, дорогая, — сурово скомандовала Незабудка. — Впервые девушка из нашего комплекса призвана к тесному духовному общению с исповедником, и мы не позволим тебе опозорить наш район лишними волосками на тех местах, где им быть не положено.

Незабудка пользовалась в их доме репутацией отличного косметолога. Еще месяц-другой тому назад она и не подумала бы растрачивать свой талант на замухрышек вроде Чантории. Но теперь ситуация в корне изменилась, а потому все девушки, не переставая визжать, перебазировались из их квартиры в квартиру Незабудки, где и продолжали празднество, пока хозяйка трудилась над пахом своей лучшей подруги.

Внезапно Траффорд обнаружил, что остался в одиночестве, если не считать Мармеладки Кейтлин и, конечно, Куколки.

— Ну, Траффорд, — сказала та, — похоже, твоя очередь дежурить с ребенком.

— Похоже, — согласился Траффорд, проверяя у Мармеладки подгузник.

— Ты не будешь возражать, если я присоединюсь к девочкам? — добавила Куколка, откупоривая мандариновый алкопоп.

— Нет-нет, что ты. Веселись на здоровье.

Куколка замолчала. Траффорду было видно, как она отвернулась, чтобы переключиться на канал связи с квартирой Незабудки. Он перепеленал дочь и налил себе большой стакан алкопопа с ароматом маракуйи. Слишком уж много важных событий произошло за последние полчаса.

О нем объявили в новостях.

Что сказал бы на это Кассий со свойственным ему отвращением к людям, которые выставляют себя напоказ? К счастью, Траффорд фигурировал в сюжете как второстепенная фигура, потому что в основном речь шла о матери и дочери. И все же в передаче был один крайне нежелательный эпи­зод: он сидел за книгой, а диктор с одобрением говорил, что Траффорд — прекрасный семьянин, постоянно совершенствующийся с помощью раз­личных пособий. В тот момент Траффорда словно током ударило, поскольку книга, которую он читал на экране, озаглавленная 'Здоровье и богатство — как научиться отлично выглядеть и заработать много денег', на самом деле была 'Посторонним' Альбера Камю. У него мелькнула ужасная мысль: в новостной программе показали, как он читает экзистенциалистский роман. Если бы правда когда-нибудь открылась, последствия были бы просто катастрофическими.

Траффорд точно знал, что скажет Кассий. Первой заповедью каждого гуманиста было не при­влекать к себе внимания. С другой стороны, раз­мышлял Траффорд, Кассий всегда утверждал, что дерзость — лучшая форма маскировки, а ничего более дерзкого, чем появиться в новостях в роли осененного Божьей милостью простака, нельзя было и придумать. Кроме того, благосклонность Храма может оказаться полезной. Благодаря ей он наверняка сумеет защитить на работе Сандру Ди, что позволит ей присоединиться к их движе­нию, — и кто знает, какие еще возможности сулит ему этот новый имидж одухотворенной личности?

Этот вопрос (вместе с очередной порцией алкопопа) навел Траффорда на неприятные размыш­ления об исповеднике и его очевидном интересе к Чантории. Вдруг его охватило раздражение, быстро перешедшее в гнев. Это была не ревность—по крайней мере, так ему казалось. В конце концов, он любил