появился человек в военном джинсовом комбинезоне с длинным ручным пулемётом через плечо. На русского он был абсолютно не похож – аккуратная бородка, горбоносое французского типа лицо.
Свенссон, уже находясь в полузабытьи, прошептал, вытаскивая из закоулков мозга фразы на французском.
– Мсье, вы француз? Вы откуда здесь? Мне очень плохо, мсье…
– Уи, мсье, почти что француз, – ответил на какой-то дикой смеси языков незнакомец, и добавил на русском: – Вай, дорогой, совсем плохой, однако. Спасибо, мне бабушка Сирануш говорила, что я на де Голля похож.
– Да-да, де Голль, – прошептал Свенссон, постепенно теряя сознание, но осознавая, что незнакомец к горячим галльским парням отношения не имеет никакого.
– Долбаный фрог, – пробормотал он, нашаривая на поясе свой водолазный нож.
– Сам ты лягушка, – сказал незнакомец и несильным ударом под подбородок отправил лейтенанта в забытьё.
Ара вздохнул, быстро нагнулся, подхватил Свенссона под мышки, усадил его спиной к камню, быстро досмотрел, прошёлся по карманам, вытащил из ножен водолазный нож, скептически осмотрел его и выкинул в море.
Приподнял лейтенанта и поволок его в глубь расщелины к базе, бормоча под нос:
– Здоровый-то кабан какой, думаю, всё-таки выживет.
На базе он уложил лейтенанта поближе к костру, разрезал на нём комбинезон и осмотрел его. Немного подумал, заварил чая с травой, притащенной Рыхлым сверху, достал из индивидуальной медицинской аптечки пару шприц-тюбиков, не церемонясь сделал уколы и похлопал Свенссона по щекам. Тот со стоном открыл глаза и уставился на Бахраджи.
– Гуд монинг, – приветствовал его армянин и протянул кружку с чаем, – пей давай! Да не морщься, квикли дринк, я сказал.
Лейтенант обреченно отхлебнул чая и поморщился, адская боль прокатилась по пищеводу и упала вниз, разрывая желудок. И тут же пришло чувство облегчения, боль словно отступила и в голове прояснилось. Свенссон попытался приподняться.
– Сидеть, – остановил его Бахраджи, – скоро для вас всё закончится. Потерпи, может и выживешь, американец.
Чиф с удовольствием откусил огромный кусок от сэндвича с ветчиной и прихлебнул горячий кофе из кружки. Макклахи, не торопясь, последовал его примеру, снисходительно посматривая на парней-зенитчиков из тройки «Чарли».
– Что, парни, сейчас в горку лезть, неохота-то наверно, – прошамкал Чиф с набитым ртом. – Серж опять до вечера будет в настоящего вояку-пса играть?
– Жуй, Чиф, не отвлекайся, – бросил один из зенитчиков, – нам между прочим в отличие от остальных ребят повезло намного больше – они сейчас все эти чемоданы с аппаратурой этого очкарика тащут, а мы пойдём налегке.
– А что за тип-то? – поинтересничал Чиф, продолжая жевать.
– Да какой-то умник, всё по электронным системам наведения и управления пишет какие-то алгоритмы работы для систем.
– Вам-то они нахрена эти системы? У вас ракет-то раз-два и обчёлся. И те, по-моему, в последний раз непонятно когда технические осмотры проходили. Ещё до войны, по-моему, я сюда специалистов возил.
– А ты что – тут и до войны торчал?
– Ну а то! Дыра тут была не приведи господи, жизнь только на шахте была. А потом горняки нашли что- то, так жизнь закипела, а с войной так тут вояк всяких появилось – и моряки, и лётчики, всякой твари по паре.
– Так благодари бога, что здесь торчишь, а не на фронтах в Европе. Здесь как у Христа за пазухой, – встрял в разговор Макклахи, – я сюда только после ранения попал, в «Абрамсе» горел два раза, а тут тишь и гладь.
– Мак, время! На связь выйди! Серж уже группу наверняка до места довёл, – перебил Чиф.
– О'кей-о'кей, – пулемётчик, не выпуская из рук бутерброда и кружки с кофе, подошёл к переносной станции, снял из гнезда трубку и нажал кнопку подстройки антенны. Подождав, когда прекратится жужжание, начал вызывать тройку «Альфа». Сержант отозвался довольно быстро и попросил выйти на связь минут через двадцать. Из-за новобранца, не имеющего никакого опыта хождения в горах, подъём даже к площадке встречи значительно задерживался, тем более груза в сегодняшней смене было гораздо больше, чем обычно. С «Гнезда Кондора» поторапливали, но в положение вошли.
Макклахи ушёл со связи, дополнительно уточнив время выхода в эфир, и вернулся к интересному разговору. Пообсуждали последние события, происходившие на Батейнде, особенно жарко спорили о случае с катером «Виллиса». Зенитчики были склонны верить в то, что всё это бред и сплетни, распускаемые ниггерами. Недаром уже даже до аэродрома через толстяка Джимбо дошли вести о том, что весельчака Симмонса загребли ребята сержанта Керри и Марти оказался не кем иным, как шпионом Советов. Чиф, более плотно общавшийся с обслугой, утверждал, что слухи о «Летучем Патруле» имеют под собой всё-таки основание. И подтверждение тому не только сплетни, но и смерть какого-то водолаза с морской базы, и найденный под водой спасательный жилет выжиги Виллиса. Нормального и толкового объяснения этим случаям он не видит. Ну, а Симмонс никакой не шпион, а просто-напросто его прихватили на торговле травкой. Джима он сам прекрасно знает – громила-негр всегда спокоен, рассудителен и даже немного медлителен. Но вот когда накурится марихуаны, начинает безбожно жрать и становится злобный словно цепной пёс. Тем более, он знает несколько матросов-алеутов, которые тоже начали какие-то свои «танцы с бубном» и несут ересь про каких-то духов острова и тень огромного ворона, которая уже накрывает всех. Или сами все не видят, что с островом в последнее время творится что-то непонятное – вон на горы посмотрите.
В горах действительно творилось нечто непонятное. Клубы тумана окутывали предгорья лишь над зенитным постом, словно прочерченная огромным ластиком вырисовывалась полоска чистого воздуха. Самая высокая вершина острова, на макушке которой находился метеорологический пост, одиноко торчала из тумана, уходя головой в облака. Со стороны аэродрома раздался низкий гул, и все повернули головы.
Взлетел и начал набирать высоту самолёт-разведчик. Сержант всё-таки, как бы его ни кляли, был хитёр. Проводить самолёт через седловину пришлось ещё старой смене. А это как-никак всё-таки и несложная, но ответственная работа. Все проводили самолёт взглядами, потом зенитчики в один голос начали ругаться. Им ещё шлёпать по этому туману в горку из-за этого грёбаного очкарика, они ещё сидят здесь с бестолковым Чифом и Макклахи, хотя уже давно бы могли сидеть на уютном посту и наблюдать все эти прелести сверху, поплёвывая на всех.
Подошло обозначенное время сеанса связи, и пулемётчик снова поплёлся к радиостанции. На этот раз он возился намного дольше и с озадаченным лицом подошёл к «Чарли».
– Ребята, а связи-то ни с сержантом, ни с постом нет!
– Макклахи, не пори чушь! – взвился Чиф.
Ему абсолютно не улыбалось сидеть здесь в ожидании того, как появится связь, и ожидать смену, которая наверняка задержится.
– Чиф, какая чушь?! иди сам попробуй! В эфире сплошная статика – что на основной, что на запасной частоте! Я по всей таблице связи пробежался – ни один корреспондент ни отвечает!
Водитель, грязно ругаясь, поплёлся к радиостанции. Макклахи двинулся за ним, прикуривая на ходу.
Зенитчики начали сверять часы. В случае, если отсутствовала связь, через определённый промежуток времени «Чарли» должны были выходить самостоятельно.
Рыхлый, укрытый серой маскировочной сеткой с аккуратно привязанными пучками травы, среди камней был абсолютно не заметен. Мелконян притаился чуть повыше и всего в тридцати метрах от машины, укрытый точно такой же сеткой и, сжимая в руках переделанный «Томсон», готовился к броску. Он уже наметил первые цели и определил порядок поражения. Главное, чтобы они не успели отскочить за камни, тогда придётся повозитбся. А Рыхтенкеу абсолютно не спешил стрелять, спокойно поводил стволом своей «мосинки» из стороны в сторону и чего-то ждал. Мичман уже начал испытывать беспокойство. Чего ждёт этот чукча, ведь была уже пара удобных моментов двумя выстрелами снять и водителя, и
