многим полезным штукам.
— Вот представьте, настрочил штаб-сержант рапорт на машинке да понёс на подпись полковнику, а тот кричит: «Джонни, сучка ты этакая, моя фамилия Член, а не Хрен, иди перепечатывай». Бредёт бедолага Джонни за свою печатную машинку и всё по новой на ста страницах. А если у него стоит эта умная машинка, он вытаскивает из её памяти тот самый рапорт, заменяет Хрен на Член и спокойно попивает каппучино, поплевывая в окошко.
Каламбур очкарика вызвал взрыв хохота и кучу вопросов. Новобранец по мере возможности отвечал, перебирая и сортируя приборы. Работа по подготовке аппаратуры закончились и вскоре вновь прибывшего отвели на оружейный склад, где он получил видавшую виды автоматическую винтовку, магазины, запасные инструменты и принадлежности. В отсеке в казарме, под присмотром уже своего сержанта, споро разобрал оружие, почистил и проверил. На ужине убывающая смена сидела за одним столом и делилась впечатлениями о прошедшем дне. Во время ужина сержант встал, подошёл к негру Джимбо, чем-то с ним обменялся и сел обратно за стол.
— Парни, на этом дежурстве с нами «Горячие шлюшки из подворотни»!
Зенитчики радостно заулюлюкали и принялись толкать друг друга. Очкарик уже полностью освоился и не чувствовал себя чужим. После ужина вся смена убыла на аэродром на центр управления авиации и ПВО для проведения штатного инструктажа.
Штаб-сержант зачитал приказ, отметил всех в ведомости. Прибывший начальник КУПО (команда управления противовоздушной обороной) довёл оперативную обстановку и поставил задачу на боевое дежурство, ещё раз представил очкастого новобранца, которому уделялось столь много внимания, разъяснил цель его прибытия и важность работ.
Сидевшие на обязательной ежевечерней процедуре лётчики из экипажа разведывательного самолёта лениво позёвывали и не обращали внимания на происходящее. Пилоты многоцелевых «Фалконов» сидели обособленно, прямые, как истуканы с каменными лицами. Вертолётчики во время инструктажа о чём-то переговаривались. Вылетать им приходилось не часто, но на завтра предстояла боевая работа и пришлось, соблюдая все формальности, присутствовать на тягомотной процедуре.
Отсутствовали только пилоты недавно прибывших транспортников, но их время ещё не пришло, да и инструктировали их всегда отдельно от остальных. После доведения воздушной обстановки в районе применения, прогноза погоды (а погода должна быть просто отличной), команды зенитчиков отпустили.
После инструктажа сержант собрал всю смену в отдельном отсеке уже со снаряжением и оружием. На острове с подачи коменданта Диксона был заведён такой порядок, что убывающая команда в ночь перед заступлением на посты ночевала отдельно от всего личного состава, уже полностью готовая и снаряжённая на выполнение боевой задачи. Утром перед погрузкой в машину сам комендант или сержант Керри проверяли имущество на предмет чего-либо запрещённого инструкциями и уставами. Но эти проверки уже давно никого не пугали. Все «приятные мелочи» передавались водителю транспортного средства, а тот уже всё аккуратно распихивал по «тайничкам» — и плевали они на все проверки «милитари полисов». В этот раз благодаря новобранцу было что спрятать от посторонних глаз. Коробка с сигарами, несколько новых видеокассет, одна из которых очень даже «горячего» содержания, несколько бутылок виски, порножурналы — всё уже было надёжно упрятано водителем, который тоже прибыл ночевать к смене. Ещё раз перепроверив личный состав и распределение вывозимого имущества, сержант ушёл с рапортом к дежурному. Зенитчики, угомонившись, улеглись по койкам. Война всё-таки накладывала свой отпечаток на службу и быт, но очкарику событий дня и перелёта хватило с лихвой и он, бездумно уставившись в потолок, отключился.
Пришёл сержант с представителем военной полиции, о чём-то тихонько побеседовали, осмотрели спящих и ушли дальше по своим делам.
В подсобном помещении столовой военно-морской базы сегодня было необычайно весело. С дощатых стен улыбались плакатные полуобнажённые красотки, голосом «короля рок-н-ролла» вовсю гремел магнитофон. Клубы сигаретного дыма источают сладкий запах марихуаны. На столах пара бутылок дешёвого рома. Марти Симмонс, сидя на стуле и закинув ноги на стол, с удовольствием раскуривал самодельный кальян, сделанный из жестяной банки от кукурузы, и благостно улыбался. Рядышком яростно грыз цыплячье бёдрышко его друг — великан Джим, выходец из Бронкса. Джим хрустнул перекушенной косточкой, сорвал последние нити мяса и зачерпнул ложкой горсть консервированной кукурузы из банки, стоявшей рядом.
— Марти, ты давай передавай кальян, мне что-то снова покурить захотелось, — бубнил он, пережёвывая.
Симмонс наконец-то сделала затяжку, сдержал рвущийся наружу кашель и с наслаждением выпустил струю дыма.
— Джимми, кхе-кхе, а я, кхе, короче, я сегодня русских видел пленных. Помнишь я ужин в судках таскал?
— Да ну?! И чего же они — с бородищами? Лозунги орут?
— Кхе, да брось ты, какие лозунги! они еле живые там, валяются в камере, наш коп стоит возле решётки постоянно, один, правда, здоровенный — прямо как ты, второй, поменьше, всё стонет, не жилец наверно.
— Так, на кого похожи-то?
— Да люди как люди, такие же наверно «ниггеры» у себя в Советах, как и мы.
Джим задумчиво взял с блюда на столе ещё кусочек цыплёнка и начал грызть:
— Слышь, Марти, у Советов вроде нет чёрных. Какие они ниггеры? Не бывает такого.
— Да я не о том. Я имел в виду, что они такие же, как и мы с тобой, хоть и белые, две руки, две ноги, наверно и травку курят так же.
— Не, не могут они травку курить! Откуда у Советов наша марихуана?!
— Ну тогда виски пьют. А нет, не виски, у них же водка есть! Оооо… вот это да!
— Ага, мы пили с тобой. Помнишь такая с красной этикеткой, ты с утра потом встать не мог, всё воду хлебал.
— Джимми, я тебе страшную тайну открою: тот «Смирнофф», который мы с тобой у толстого Джимбо тогда купили, не настоящая русская водка. Это так, ликёр для дамочек. Настоящая русская водка намного злее и жёстче.
Джим отобрал кальян у Симмонса и с удовольствием затянулся, выпустил дым, прокашлялся:
— Что ты мне, черномазый, заливаешь! Как так не настоящая?! Мы же с тобой потом целый день с похмелья страдали, ты аспирин пачками пил!..
— Джимми, мой старик, как ты помнишь, во Вторую Мировую воевал на флоте в конвоях, вот он реально без ума от русских.
— Да ну, брось! Твой старик ведь совсем на комми не похож, чего он без ума от русских и водка здесь при чём?
— Да он ещё сопляком в конвоях ходить начал. На Арканхильсск куда-то они шли, их гансы топить начали и весь путь вздохнуть им не давали. Его посудину всё-таки раздолбали и мой старик болтался на волнах и уже отдавал душу, когда подошёл русский катер. Коммунисты всех, кого можно, выловили, на борт к себе запихнули. Папашу раздели, дали форму русского матроса. Старик говорит хорошая такая форма, стёганая, как-то вроде куфью… куфа называется. Ну и плеснули ему в стакан на вид чистейшей воды и выпить заставили. Так вот он тогда и Христа, и всех апостолов зараз увидел. Он потом до самой русской морской базы на этом катере ошивался. С тех пор он от русских в постоянном восторге.
— Это чего же ему такое налили, что он так комми полюбил?
— Я, Джим, честно говоря, сколько ни слушаю эту историю, так и не понимаю, но подозреваю, что это и была настоящая Русская Водка!
Великан уважительно промолчал, перемалывая зубами ещё одного цыплёнка. Симмонс, напевая, скинул с себя куртку, ловко вскрыл один из швов под воротником и начал аккуратно запихивать плоский пластиковый мешочек. Он всегда так делал, заначка никогда не помешает, а на войне никогда не знаешь, где можешь оказаться в следующую минуту. Целая философия. Марти ловко впихнул пакетик, разгладил шов, оделся и принялся черпать ложкой кукурузу.
В дверь подсобного помещения аккуратно постучали условным стуком. Марти спрятал самодельный
