Аскер наметил себе в толпе небольшую прогалину и пошел вперед, раздвигая толпу плечом. Все аврины, которые попадались ему по дороге, вдруг испытывали острую потребность потеснить соседа, и он преспокойно проходил между ними. Так, разрезая толпу, как нос корабля разрезает волны, Аскер без особого труда добрался почти до самого помоста перед храмом.
На помосте стоял Гаорин и что-то говорил насчет доблести эсторейской армии. Аскер слушал его вполуха: он искал среди собравшихся наверху за креслами короля и королевы своих друзей. Он полагал, что Дариола, которую ее сан обязывал присутствовать на этой церемонии, прихватит их с собой. И верно — Моори, Терайн и Латриэль обнаружились сразу же за ее креслом. Аскер помахал им рукой, но они не замечали его точно так же, как и все остальные на этой площади.
Гаорин закончил петь хвалу доблестной и непобедимой армии эстеан и объявил, что сейчас назовет имя воина, достойного высшей награды.
«Ну-ка, — подумал Аскер с некоторой долей злорадства, — как вы выйдете из этой ситуации, господа?»
— …достойнее его нет в Скаргиаре. Это наш главнокомандующий господин Сфалион!
Аскер привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, как вытянулось и без того не сияющее от счастья лицо Сфалиона, как он невольно подался назад и как, повинуясь властному голосу Гаорина, нетвердым шагом взошел на помост.
«Совесть — бич живущих, который отравляет им существование почище всякого яда», — подумал Аскер. Ему было жаль Сфалиона, но, тем не менее, он ничего не собирался предпринимать, чтобы облегчить его душевные муки.
Между тем Гаорин поднял повыше Священный Шлем, немилосердно сверкавший в лучах полуденного солнца, и водрузил его на голову Сфалиона. Толпа, охочая до всяких зрелищ, восторженно зааплодировала, приветствуя новоявленного героя. Смущенный Сфалион обернулся к народу и воздел кверху руки в знак приветствия, хотя в тот момент руки гораздо больше понадобились бы ему для того, чтобы поддерживать Шлем: как-никак, он все же был очень тяжел даже для его мощной шеи.
Тут шестое чувство посоветовало Аскеру поскорее выбираться из толпы: накал страстей на площади скоро мог достичь того предела, когда аврины уже ни на что не обращают внимания, и Аскер опасался, что тогда его попросту затопчут. Он стал бочком пробираться к краю помоста, надеясь залезть на него сбоку и под общий шумок присоединиться к теплой компании, собравшейся у Дариолы за спиной. Но выбраться из толпы было не так легко, как внедриться в нее: внимание авринов было приковано к Сфалиону с Шлемом на голове, и Аскер не мог уже так запросто расталкивать тех, кто попадался ему на пути. Пуская в ход не столько свою волю, сколько локти, он упорно пробирался сквозь скопище, видя перед собой только край помоста и не глядя на все остальное.
— Эй, господин, вы меня толкнули! — раздалось слева от него.
Похоже, этот аврин не был настолько увлечен происходящим, чтобы не обращать внимание на такие мелочи, как тычок локтем под ребра. Аскер обернулся.
Перед ним стоял аврин в грубой рясе паломника по святым местам. Капюшон полностью скрывал его лицо, но по голосу, хоть и приглушенному раструбом капюшона, Аскер все же решил, что тот еще не стар и, по-видимому, не склонен спускать кому бы то ни было невежливости в свой адрес.
— Прошу прощения, господин, — сказал Аскер как можно любезнее.
Но, едва только он произнес эти три слова, как паломник встрепенулся и откинул капюшон с лица.
— Аскер! — воскликнул он.
— Дервиалис! — вырвалось у Аскера.
Это и в самом деле был Дервиалис. Аскеру необыкновенно
Дервиалис не терял времени даром. Едва разобравшись, кто перед ним, он схватил Аскера за грудки мертвой хваткой и прорычал:
— Нет, до чего шустер! Вы только поглядите! Весь Скаргиар считает его покойником, а он в это время… Не знаю, что там у вас за планы, господин Аскер, но только я их нарушу. Больше вам не вынашивать свои мерзкие замыслы, и уж тем более никто их не осуществит!
С молниеносной быстротой Дервиалис извлек из рукава своей рясы длинный кинжал и приставил его острием к горлу Аскера, собираясь вонзить его в шею. Аскер еще успел подумать, что у него на поясе висит сабля, но понял, что добраться до нее он все равно не сможет: Дервиалис сдавил его так, что он едва мог дышать. Аскер жестоко пожалел, что не пополнил запасы силы перед тем, как идти на празднество, да еще и растратил их, забираясь в самую середину этой толпы. Итак, он оказался совершенно беспомощен.
— Погодите, господин Дервиалис, — прохрипел он, стараясь выиграть время. — С вашей стороны было бы неразумно убивать меня посреди этой толпы. Вас немедленно схватят.
— Для меня это уже не имеет никакого значения, — рыкнул Дервиалис. — Я разделаюсь с вами, чего бы это ни стоило. К тому же, все слишком заняты господином Сфалионом.
Аскер скосил глаза и оглянулся по сторонам. Аврины не обращали на них ни малейшего внимания. Да, Дервиалис в самом деле может прирезать его и вынести из этой толпы, и никто ничего не заметит.
Лезвие кинжала медленно поползло по горлу Аскера вверх, к тому месту на шее, где, как думал Дервиалис, проходила сонная артерия. Дервиалис, поняв, что на сей раз жертва от него не ускользнет, оттягивал сладкий момент расплаты. Он медленно, почти осторожно надавил на кожу, завороженно глядя, как лезвие все дальше уходит вглубь. Кожа вот-вот проткнется, и горячая алая кровь брызнет на тугой белый воротничок…
Вдруг за спиной Дервиалиса произошло какое-то движение, и другой паломник в точно такой же рясе возник у него за плечами. Дервиалис сдавленно вскрикнул — и свалился на землю без чувств, выпустив Аскера из своих железных объятий. Кинжал выпал у него из руки, покатившись по камням мостовой и оглушительно зазвенев во внезапно наступившей тишине. Толпа отхлынула от распростертого на земле тела, сотворяя знаки от сглаза и спеша убраться подальше.
Аскер поднял глаза и взглянул на второго паломника. Он заметил, что тот прячет в рукав окровавленный стилет.
— Благодарю вас, — сказал Аскер. — Кто вы, господин, и что заставило вас помочь мне?
— Мое имя вам ничего не скажет, — покачал головой незнакомец. — Пойдемте отсюда: мне нужно с вами поговорить.
Он схватил Аскера за руку и потащил сквозь толпу. Аскер шел за ним словно в каком-то полусне: все произошло слишком быстро и было слишком нереально.
Незнакомец вывел его из толпы на удивление быстро, словно знал в ней тайные тропы, и потащил его еще дальше — к той самой забегаловке, где Аскер оставил своего скакуна.
— Давайте зайдем внутрь, — предложил он.
Аскеру ничего не оставалось, как повиноваться. Они вошли в полутемный зал, где не было ни единой живой души, кроме хозяйки: все отправились на праздник. Незнакомец выбрал столик в углу, заказал вина и закусок и заплатил за все, несмотря на попытки Аскера самому заплатить за себя.
— Будьте моим гостем, — сказал незнакомец. — Настало время представиться.
Он откинул с лица капюшон и высвободил из воротника длинную седую бороду. Его желтые глаза, привыкшие к полутьме, взглянули на Аскера внимательно и испытующе, но без логичного для спасителя его жизни превосходства.
— Меня зовут Гарилаф, — сказал он. — Вряд ли вам приходилось слышать обо мне, но…
— Я вас знаю, господин Гарилаф, — возразил Аскер. — Вы составили компанию некоему Ургубду в ту памятную ночь, когда корабль, который вез принцессу Дариолу Клавигер в Эсторею, едва не отправился на дно морское.
— Вот как? — брови Гарилафа взлетели вверх. — Но об этом знали только Ургубд и я! Впрочем, от вас можно и не того ожидать… Знайте же, что с тех пор, как я побывал в Валиравине по поручению одного моего
