«Должно быть, издеваться над ним — одно удовольствие, — подумал Аскер. — Он так болезненно на все реагирует! Бедняга…»
Когда Аскер выпил вино, принцессы, выдавив из него признание, что ему уже лучше, потащили его осматривать угодья. Они знали здесь каждый уголок и безошибочно находили дорогу в хитросплетении тропинок и лабиринте речушек. И так как парк был огромен, то прогулка затянулась до самого вечера. Принцессы болтали без умолку о всякой всячине, а Аскер потихоньку наблюдал за ними — и выбирал.
Когда время подошло к десяти, над парком разнесся густой и мелодичный звук, такой глубокий, что листья на деревьях зашевелились.
— Нам пора ужинать, — сказала Элианара.
— Во что это они там колотят? — спросил Аскер.
— Это такая большая труба, — пояснила Дариола. — Она отлита из меди и подвешена на двух чугунных столбах. Ее слышно в пределах всей дачи. Это единственный способ дать знать о том, что пора ужинать. Раньше папочка посылал егерей верхами, чтобы они разыскивали всех, кому следует сидеть за столом, но собрать всех удавалось только к одиннадцати. А потом повесили эту трубу.
— А помните, сестрицы, как оборвалась цепь, на которой она висела, и мы хотели ее стащить? — затараторила Лийярила. — Но она была такая тяжелая, что нам пришлось уговорить объездчиков, и они за три бутылки гедрайнского обвязали ее веревками, впрягли берке и оттащили в канаву за загоном!
— Замолчи, Лийярила, — урезонила сестру Ангвилла. — Господин Аскер может подумать, что мы ведем себя неподобающе нашему сану.
— Да заткнись ты, — сказала Лийярила. — Пойдемте лучше ужинать!
Каждый день в Лиалурине завершался одинаково. В большом зале ставили стол на полторы сотни персон, и король со своей семьей и придворными ужинали. Этот процесс начинался в десять часов вечера и заканчивался далеко заполночь, но торопиться почтенным придворным было некуда.
Большой зал, именовавшийся также Охотничьим, был уже полон. Аскер и принцессы появились в дверях как раз вовремя: на башне пробило десять. С последним ударом гонга в зале появился король Лиэрин под руку со своей супругой. Уроженка Вальдера, королева
Усадив королеву за стол, король поискал глазами Аскера, и, найдя, сделал широкий жест в его сторону.
— Прошу внимания, господа! — сказал он, обращаясь ко всем сразу и покрыв своим зычным басом гомон толпы. — Господа, позвольте представить вам господина Аскера из Эстореи. Господин Аскер, прошу вас сесть здесь, на это почетное место.
Аскер сел слева от короля; справа сидела королева.
— Господа, — продолжал король, — господин Аскер прибыл к нам с высокой миссией. Король Эстореи Аолан Валесиар желает взять одну из моих дочерей в жены своему сыну Лабеону. Вот это я и хотел сказать вам, господа. А теперь прошу всех приступать к трапезе.
Даже не заглянув в тарелку, королева склонилась к уху короля.
— Лиэрин, а не рано ли? — прошептала она.
— Ты с ума сошла! — ответил король еле слышно. — Не век же им в девках сидеть.
— А которую хоть сватают?
— Почем я знаю? — беспечно ответил король. — Этого господинчика как раз и прислали, чтобы выбрать.
— Какая глупость! — вспыхнула королева. — Раньше женихи сами ездили, боролись за руку невесты, а теперь они вместо себя парламентеров присылают!
— Не кипи, Уринелла, я тебя прошу. Какая нам разница, которая уедет в Эсторею? Ведь мы их всех одинаково любим! С одной нам придется расстаться, это уж точно. И потом, ты же сама прекрасно знаешь, из-за чего женихов-то не видать.
И король погрузился в процесс принятия пищи.
Между тем Аскер, терзаемый проблемой выбора, принялся разглядывать принцесс, благо все они сидели напротив. Теперь, когда они не вертелись и не скакали вокруг него, а сидели более-менее смирно, он наконец смог сравнить их между собой.
Все четверо, бесспорно, были красавицами. Щедро подкрашенные глаза и губы, набеленные по моде того времени лица не могли испортить их истинной красоты. Сходство между ними, как часто бывает у сестер, было весьма приблизительным, но не из-за внешности, а из-за выражения лиц, которое отражало характер каждой из сестер.
Старшая, Элианара, была первой наследницей престола, и тот, кто взял бы ее в жены, получил бы после смерти короля Лиэрина всю Корвелу. Сознание своего первенства делало старшую сестру гордой и надменной. Она, как будущая королева своей страны, училась во всем подражать монархиням прошлого, которые сами часто садились на боевого берке и выступали впереди своей рати на войну.
Вторая, Ангвилла, была кроткой и тихой, любила природу и избегала шумных сборищ. Поэты Корвелы сравнивали ее с глионой, что полощет свои ветви в воде и мечтает о дальних странах, куда течет говорливая река и где ей не суждено побывать. Ее мечтой было полюбить какого-нибудь удельного князя в Вальдере и прожить с ним всю жизнь среди холмов, лугов и ручьев, лежа на траве и глядя в небеса.
Третья сестра, Лийярила, имела озорной и шаловливый характер. Если вдруг из королевского стола пропадала большая государственная печать, или если поутру охрана недосчитывалась герба на западных воротах Айлароллы, то можно было с уверенностью говорить, что это дело рук Лийярилы. Она с целой армией пажей задумывала и осуществляла самые дерзкие и абсурдные планы, а когда об этом узнавали, лишь смеялась в ответ. Ничего не принимать всерьез — вот каков был ее девиз.
Четвертая и самая младшая сестра, Дариола, с младенчества отличалась любовью ко всему необычному. Она не признавала догм и правил и часто мучила священников, задавая им вопросы по поводу содержания Нагана-Сурра, которые ставили их в тупик. Она первой признавала моду и всегда поддерживала проказницу Лийярилу, — правда, сама она никогда не участвовала в ее проказах. Из всех сестер Дариола была самой начитанной и всегда старалась найти объяснение самым невероятным вещам.
У Аскера имелся набор качеств, которые он хотел видеть в будущей супруге наследника престола. Ради этого он и поехал в Корвелу лично, хотя мог подкинуть королю исполнителя своего замысла точно так же, как он подкинул ему идею о женитьбе. Но Аскер предпочел поехать сам, чтобы выбрать не невесту для принца Лабеона, а союзницу для себя. Поэтому ему следовало выбрать такую невесту, которая будет считаться с его мнением, прислушиваться к его советам и, став впоследствии королевой, не выкинет вон, как поступают с ненужными вещами, а оставит при себе в качестве первого помощника и советчика. Уже сейчас было ясно, что принц Лабеон не способен управлять Эстореей как следует, а значит, ему нужна такая супруга, которая будет вместо него тянуть лямку государственных дел.
Из этих соображений Ангвилла и Лийярила понемногу отошли на второй план. Первая была слишком мечтательна и слабовольна, а вторая — капризна и непредсказуема.
Старшая и младшая сестры больше подходили на роль королев-правительниц. Но по поводу Элианары у Аскера были сомнения иного рода. Она с детства привыкла быть первой и готовилась к тому, чтобы стать королевой. Вряд ли она захочет слушать советы какого-то приезжего господинчика, а тем более следовать им. Она могла оказаться слишком своевольной.
Выбор свершился. Из всех четырех дочерей оставалась младшая, Дариола.
Письмо Моори прилетело еще до заката. Оно было очень длинное, но про министров в нем было от силы два слова, смысл которых сводился к тому, что каждый сидит в своем углу и никаких видимых действий не предпринимает. Фаэслер Сарголо за это время ни разу не была в Виреон-Зоре и не принимает у себя короля: она ссылается на какую-то болезнь непонятного происхождения. К ней зачастил Сезирель, — по-видимому, по духовным делам. Что касается принца Лабеона, то он приехал по вызову отца так быстро, как только смог, и теперь околачивается в окрестностях столицы, не зная, чем заняться.
Остальная часть письма Моори была посвящена Атларин Илезир. Он в самых цветистых фразах
