Даханг, столичный мир урук-хай, я и направился. Добирался туда несколько лет на перекладных, прямых рейсов просто не было, люди мало контактировали со старыми расами, боясь их. Идиоты! Вместо того, чтобы научиться всему, что только можно, – боялись. Прибыв, я поступил в университет Нарху-Гакх, славившийся по всей галактике. Единственный университет, в котором существовал факультет вероятностной магии. Меня охотно приняли, только сказали, что учиться придется сорок лет. Для орка или эльфа – ничтожный срок, а для человека очень даже порядочный. Но я согласился, будучи самоуверенным юнцом. Мало того, меня взял в личные ученики декан факультета, Тивакх Меодах, один из самых сильных и умелых на то время магов галактики. Он не знал, кого берет в ученики… Я сумел скрыть, что меня интересуют прежде всего власть и сила.
Маг некоторое время помолчал, вспоминая, затем продолжил:
– До сих пор я восхищаюсь знаниями, умениями и добротой урук-хай. Какой потрясающий, какой невероятный народ! Но это сейчас, а тогда меня интересовало только одно. Как добиться вечной или хотя бы очень долгой жизни. И власти. Я впитывал знания, как губка, лез в запретные области, ставил опасные эксперименты на себе самом. Учитель мягко корил меня, про себя восхищаясь любознательностью и целеустремленностью юноши. Хотя мне было к тому времени далеко за тридцать, для него я оставался маленьким ребенком. Эх, не знал он, кого растит… Какое чудовище. Однажды в древней даже для урук-хай книге я нашел намеки на то, как перемещаться между параллельными Вселенными. И рассказ об источнике силы, дающей бессмертие. Там еще что-то говорилось о проклятии, о том, что нет ничего страшнее бессмертия, что оно – удел обреченных и проклятых, но я в своей гордыне не обратил на это внимания. Как же, дорога к цели! И я сумел найти путь к источнику. До сих пор не знаю, какая раса его создала. Не знаю, сколько миллионов или миллиардов лет назад. Источник находился даже не в отдельной Вселенной, а в вероятностном кармане, расположенном в мирах Хаоса, куда мог найти дорогу только очень сильный и опытный маг. А я давно стал таковым, скрывая это обстоятельство от учителя. Что хуже всего, я не просто использовал артефакт, спрятанный древними от греха подальше, а сделал его частью собственной сущности. Он и до сих пор во мне… И у него есть свое имя. Аарн Дварх. Почему именно это имя? Понятия не имею, знание о том пришло откуда-то извне, и с тех пор источник со мной. Он жестко завязан на мою ДНК, и я не даже представляю, что случится, если Аарн Дварх окажется на свободе. Боюсь, что-то страшное. Не зря ведь древние столь тщательно его спрятали. Первое, что источник сделал со мной – это уничтожил все человеческие чувства. Я превратился в живую машину, руководствующуюся только логикой и целесообразностью. А цель осталась все той же. Власть. Никем и ничем не ограниченная власть. Убей меня Создатель, если я сейчас понимаю на кой ляд мне эта проклятая власть понадобилась…
Маг скрипнул зубами, Тина прижалась к нему, пытаясь успокоить. Она уже жалела, что попросила Илара рассказать о его жизни, ощущала, что эти воспоминания причиняют ему боль – боль настолько острую, что девушку саму корежило. Ирна со своей стороны тоже пыталась успокоить любимого. Но он ничего и никого не видел и не слышал, полностью погрузившись в прошлое. Похоже, прорвало нарыв, в котором тысячелетия копился гной. Видимо, о своей жизни Командор не рассказывал никогда и никому. Нес эту страшную ношу в одиночку, не считая себя вправе разделить ее с кем-нибудь. Тина хотела бы, чтобы он остановился, но понимала, что это уже невозможно, что он должен рассказать все. Иначе не сможет успокоиться, не сможет снова стать самим собой.
– Прошло еще двадцать лет, и я покинул стены университета, – снова заговорил Илар. – Помимо магии, я изучил историю, социологию, астронавигацию, сравнительную экономику и многое другое. При помощи артефакта моя память стала абсолютной, а еще немного позже я преобразовал собственный мозг, повысив его мыслительные способности почти вдесятеро. Но при том остался все той же живой машиной. Чувства начали возвращаться только через полторы тысячи лет.
– Но как ты стал императором половины галактики? – спросила Ирна. – Ведь у тебя ничего не было!
– У меня были знания, – возразил Командор. – И сила мага. Я вернулся в человеческий сектор галактики и понял, что сильно отстал от жизни. Люди с гвардами начали войну, несмотря на все миротворческие усилия эльфов и урук-хай. Даже дварфы подключились, но не смогли ничего сделать.
– А это еще кто такие? – удивленно спросила Тина.
– Разумная раса, которую урук-хай считали учителями. Они ушли в сферы Творения еще до того, как я захватил первые планеты. Но не буду отвлекаться. Первое, что мне было необходимо для реализации своего плана – это деньги. Очень большие деньги. И тайный контроль. Долго рассказывать обо всем. За двести пятьдесят лет я добился тайной власти. Я контролировал больше шестидесяти процентов галактических финансовых потоков. Естественно, в человеческом секторе. Урук-хай и эльфы давно не использовали денежного обращения, их общество напоминало собой наш орден, только без эмпатии с телепатией, поэтому их дорога оказалась куда труднее. И если бы не я, они ушли бы в сферы Творения на добрых десять тысяч лет раньше. Моя вина. Но продолжу. Как я уже говорил, прошло двести пятьдесят лет, и в небольшом пятипланетном государстве Архиан вспыхнуло спровоцированное мной восстание. Через месяц на престол взошел император Илар I.
Командор скривился, как будто съел что-то очень кислое.
– До сих пор не могу простить себя за сотворенное с той несчастной страной… – пробормотал он. – Я начал наращивать армию и флот, превращая Архиан в совершенную военную машину. Тысячи верфей по всему человеческому сектору галактики строили для меня корабли, не зная, что строят их себе на погибель. Дети воспитывались как роботы, мыслили только военными категориями. Я целенаправленно вытравливал в людях империи понятия любви, доброты, сочувствия. Все несогласные без промедления уничтожались. Лет через двадцать я посчитал себя готовым и начал войну с соседями. Они пали на удивление быстро, за каких-то два месяца. Впрочем, чему удивляться, никто и представить себе не мог размера боевых флотов Архиана. И холодной жестокости воспитанных полумашинами архианцев. Любой, даже самый малый протест подавлялся настолько страшно, что потом десятилетиями при одном воспоминании людей бросало в холодный пот. Империя начала расширяться с невероятной скоростью, за двести лет было захвачено больше четверти галактики. Не хочу рассказывать, какими способами это делалось, слишком жутко и бесчеловечно. Пришло время, и Архиан уперся в границу эльфийского сектора. Это меня не остановило. Началась межрасовая война. Поначалу эльфы проигрывали, они давно забыли о том, что такое война. Но им на помощь в критический момент пришли урук-хай, за несколько лет вырастившие боевой флот пугающего размера. Его возглавлял мой бывший учитель, уже знавший, какое чудовище он воспитал. Впервые мы проиграли. Но древние расы не скатились до геноцида, остановившись на своих прежних границах. Установился вооруженный нейтралитет. К тому времени я полностью подмял под себя почти все человеческие страны галактики и два из Гнезд Гвард. Остальные находились за территорией древних. Начинать с ними новую войну я не рискнул, шансов на выигрыш было слишком мало. Экспансия остановилась. Осталось только наращивать силу в надежде на будущее, чем империя Темного Мастера, как меня к тому времени стали называть в галактике, и занялась.
– А почему Темным Мастером? – спросила Тина, с тревогой вслушиваясь в чувства Илара.
– Я все время ходил в черной мантии, скрывая лицо капюшоном, – ответил маг. – Не понимал даже, насколько смешно и убого это выглядит. И, естественно, увлекался Тьмой, по глупости перепутав ее со злом. Вспоминаю себя тогдашнего, и не могу понять, как я мог быть таким идиотом? Но был, от этого никуда не денешься. Хуже другое. Созданные мною в империи порядки. Чудовищные порядки. Ненависть, подлость и жестокость, возведенные в куб. Население империи жило безбедно, но какой ценой это достигалось… Машинное ранжирование всего и вся, малейшее нарушение хоть одного из тысяч правил делало разумного рабом. Это называлось «неразумный», но суть от названия не менялась. «Неразумного» покупали и продавали, заставляли работать, использовали для удовольствий. Любая проблема решалась только одним способом – зверской жестокостью. Год шел за годом, десятилетие за десятилетием, столетие за столетием. Ничего не менялось, империя то и дело воевала с древними, пытаясь захватить их территории, но каждый раз проигрывала, слишком велика была разница в знаниях. Но по прошествии тысячи двухсот лет ко мне начали возвращаться чувства, что оказалось довольно неприятным сюрпризом. Для того меня, каким я тогда был.
Илар вдруг прыснул.
– Ты чего? – удивилась Ирна, Тина тоже непонимающе смотрела на него.
– Да вспомнил свое ошеломление, – пояснил он. – По дворцу носился, как оглашенный, думая, что где-
