воплей, когда дед объявил, что новые технологии будут использоваться только в бесплатной государственной медицине, частная не получит ничего. Ты даже представить не можешь, что поднялось… Вой просто. И как у них совести хватает на здоровье и жизни людей наживаться?
– Что ты строишь из себя наивного? – скривилась Целительница. – Знаешь ведь все. Пашу – больше нечего добавить.
– Знаю, – согласился он. – Но пашу тоже разные бывают. Многие не виноваты в том, что стали такими, они просто не видели ничего другого, и уверены, что только эгоизм даст им возможность выжить. Только вот каждый раз, когда сталкиваюсь с очередной подлостью, никак не могу поверить, что человек не понимает, что делает.
– Многие понимают и все равно делают.
– Ну, это вообще твари, только казни достойные, – отмахнулся Рави. – С такими разговор короткий. Впрочем, что это мы? Не место и не время для философских споров.
– Ты прав, малыш, – улыбнулась Целительница. – И приведи ко мне свою девочку, хочу ее посмотреть. Пара укрепляющих инъекций нанороботов и биофагов ей никак не повредят.
Она повернулась ко все еще хлопающей глазами Тениа, улыбнулась и сказала:
– Уважаемая госпожа, я приду послезавтра. Вам сегодня надо лечь спать пораньше, ощущения будут не слишком приятными, но это ненадолго. Да, завтра пейте как можно больше жидкости, не меньше пяти литров в день. Не удивляйтесь странным ощущениям, нанороботы будут обустраиваться в вашем теле и с этих пор внимательно следить за вашим здоровьем.
– Благодарю… – растерянно ответила Тениа. – Все сделаю, как вы сказали, госпожа доктор.
– Вот и хорошо, – снова улыбнулась Целительница. – До свидания.
Она махнула рукой на прощание и исчезла во вновь появившейся черной воронке. Рави тоже помахал ей вслед и облегченно вздохнул. Откровенно говоря, надоели ему постоянные упоминания об угнанном когда-то крейсере. Никак не забудут. Эстарха-то и уговаривать особо не понадобилось, достаточно было намекнуть, что есть упоминания о следах Кер'Эб Вр'Ан в нескольких внегалактических скоплениях, как неугомонный дварх загорелся идеей обследовать их. Рави и сам не ожидал такого успеха, думал всего лишь пошутить, а пришлось отправляться в экспедицию, раз уж затеял это дело. Много чего интересного случилось за два месяца полета, нашли три неизвестных в галактике человеческих цивилизации, стоящих на грани выхода в большой космос. Следов Кер'Эб Вр'Ан, конечно, не обнаружили, по поводу чего Эстарх сказал Рави немало неприятных слов. Но это совсем не страшно. Было о чем вспомнить. Зато о том, что произошло по возвращении, вспоминать не хотелось…
– Я пойду к Ланике? – спросил парень у Тениа, все еще неверяще покачивающей головой.
– Идите… – вздохнула та. – Ждет она.
Рави расплылся в счастливой улыбке и подошел к двери в комнату девушки. Осторожно постучал, но она не ответила, продолжая петь. Тогда он осторожно толкнул дверь и вошел. И замер. Ланика сидела у окна в больших наушниках и подпевала песням «Безумных масок». Его собственным песням. Светлейший вслушался и восторженно вздохнул – глубокий, чистый, сильный голос очень необычного тембра. Давно он ощущал, что группе чего-то не хватает, но чего именно, не понимал. Понял только в этот момент. Вот как раз такого голоса и не хватает. Да, «Маскам» явно нужен второй женский голос, особенно для нового альбома, который уже начал рождаться в сознании лидера группы. Он незаметно достал из своих покоев во дворце любимую гитару, открыв маленький гиперпортал.
Ланика почувствовала, что позади кто-то стоит, и обернулась. При виде Рави глаза девушки вспыхнули радостью. Она смущенно улыбнулась и медленно встала, сняв наушники. Светлейший князь прислонил гитару к стене, ступил вперед и подхватил любимую на руки.
– Ой, что вы делаете?! – испуганно вскрикнула Ланика.
– Давно мечтал! – рассмеялся Рави, прижимая ее к себе. – Здравствуй, звездочка моя! Здравствуй, моя единственная! Здравствуй, моя любимая! Я так по тебе соскучился… И мы на «ты» перешли, если забыла.
– Здравствуй… – прошептала девушка, глядя на него сияющими глазами. – Я тоже тебя люблю… Извини, никак не привыкну на «ты»…
– Ничего, – подмигнул он, быстро поцеловав Ланику в губы, отчего она смутилась еще сильнее. – Привыкнешь. Ты так красиво пела, что я заслушался.
– Да баловство одно, – отмахнулась она. – Слушаю «Маски», и иногда вдруг возникает ощущение, что то тут, то там надо бы спеть иначе. Вот и пыталась. Чушь, конечно.
– Почему же чушь? – приподнял бровь Рави, опуская девушку в кресло. – Мне очень понравилось.
Он задумчиво смотрел на Ланику и понимал, что нашел, похоже, самый лучший способ сказать правду. Она не сможет не узнать голос Мечтателя, если спеть в полную силу. Дальше обманывать любимую он не имеет права. А вдруг она откажет после того, как он признается? Все ведь может случиться. Но даже если так, хватит лжи. Деду, конечно, стоит сказать пару ласковых за вмешательство, неймется ему, заразе старой, но сделанного не воротишь.
– Давай вместе споем, – предложил Рави, взяв в руки гитару. – Ту песню, что ты последней пела.
– Ты тоже поешь? – удивилась Ланика.
– Немного, – хитро усмехнулся он.
Девушка взглянула на черную гитару с тремя серебряными полосами на деке, и ее снова посетило дежа вю. Не эту ли гитару держал в руках Мечтатель на концерте? Очень ведь похожа. До боли похожа. Ланика прикрыла глаза, снова вспоминая каждую мелочь. Снова она видела невероятное сходство движений светлейшего князя и Рави. Даже жесты одинаковы. Походка, манера держать голову слегка склоненной вбок, подобно какой-то хищной птице. Улыбка. Да, как она сразу не поняла, у Рави такая же очаровательная, бесшабашная улыбка, как и у его высочества. Еще одно странно – парень постоянно оглаживает свои короткие волосы так, как будто привык откидывать за спину целую гриву. Девушка снова покосилась на гитару и вздрогнула. И почему Рави до сих пор не говорил, что поет и играет? Почему он так грустно улыбается? Так понимающе? Так… Трудно даже сказать как.
Пальцы Рави коснулись струн, легкий перезвон заставил завибрировать воздух в небольшой комнате. Мелодия постепенно нарастала, покрывая весь мир, она уже гремела, плакала, кричала, призывая оставить позади все, чем человек жил до сих пор, и подняться в небо, распахнув давно позабытые на пыльной полке крылья.
Ланика схватилась за воротник платья. Мамочка! И это он называет: «Немного»?! Ни один гитарист, кроме Мечтателя, Летящего и погибшего лет пятнадцать назад Лара даль Далливана не способен был заставить гитару плакать! А Рави наращивал темп, заканчивая играть вступление. Он подмигнул девушке. Спеть вдвоем? А почему бы и нет? Ланика вздохнула и взяла первую ноту, начав женскую партию так, как ей казалось правильным – Фея пела совсем иначе. Она заметила удивленный взгляд парня, но уже не могла остановиться, песня захватила и повела за собой. А затем вступил мужской голос, глубокий, сильный и одновременно мягкий баритон. Он подхватил напев, возвысил его, поднял до самых небес, а затем сбросил вниз, в пропасть. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге показалась мать Ланики, но молодые люди этого не заметили. Они пели, отдавая песне всю силу своих душ. Весь свой огонь.
Они не знали, что люди в нескольких кварталах вокруг начали оглядываться, пытаясь понять, что происходит. Многие узнавали голос Мечтателя и восхищенно замирали, понимая каким-то образом, что это не запись, что гениальный певец где-то рядом поет вживую. Но женский голос не был голосом Феи, он был совсем иным, в чем-то сильнее, в чем-то слабее, но тоже заставлял души слушателей трепетать.
Группа молодежи неподалеку от дома Ланики уже вовсю подпевала, в восторге швыряя в воздух модные круглые шапочки. Многие из них на память знали все альбомы «Масок» и узнали песню, но такого исполнения не слышал ни один. Мужской и женский голоса переплетались, взлетали до небес и падали вниз, гитара кричала, плакала и смеялась, музыка заставляла чувствовать себя способным создать что-то великое, что-такое, чего не создавал еще никто и никогда. Душа корчилась и требовала избавиться от кошмара вокруг, уйти в иной, более чистый и добрый мир, умоляла остаться человеком, что бы ни случилось. Не становиться зверем. Постепенно все вокруг застилал собой серебряный ветер, заставляющий сердца людей трепетать от восторга и страха перед чем-то огромным.
Тениа стояла, опершись об косяк, и слушала. Теперь она понимала, почему дочь приводят в восторг песни «Масок». Это было что-то нечеловечески прекрасное. Пожилая женщина утирала слезы, она не могла
