повелительницей, как и простые люди. — Произнеся это, он поклонился в сторону востока.
Пока властитель говорил, вокруг незаметно собралась большая толпа, почти все жители поселения были тут. Люди слушали своего владыку, затаив дыхание. Никогда и никто не говорил им об этом так просто и так сложно. Когда Тордан закончил свою речь, только один пожилой рыбак осмелился спросить его:
— А от какого же зла смерть оберегает жизнь?
Многие посмотрели на него косо, но Тордан ответил:
— Лучше бы вам этого никогда не узнать. Прости, старик, но я даже в свои мысли не стану призывать этот образ перед грядущей битвой!
Люди тихо зашумели, не все еще знали, что их ждет в ближайшее время и какая беда нависла над всем побережьем. Тордан тоже понял это и громко, так, чтобы услышали даже в самых задних рядах, произнес:
— Нас предали свои же! И теперь огромный флот обитателей шхер стремится к нашим берегам, надеясь на легкую добычу. Возблагодарим же богов и эту прекрасную женщину, — он кивнул в сторону стоящей рядом с ним Эйлиналы, — что она вовремя принесла нам эту весть! Уводите детей в горы и беритесь за оружие! Сегодня нам всем предстоит великая и кровавая битва. Отправим же грязные души грабителей и клятвопреступников туда, где им самое место! И да примет Великая души погибших защитников в свое материнское лоно, чтобы дать им возродиться вновь, когда придет срок! К оружию!
Где-то прогрохотал гром, зарницы осветили небо над перевалами, и резкий порыв восточного ветра взвил боевые штандарты. Корабль предводителя заплясал на резко вздыбившихся волнах, напрягая зарифленные паруса.
Люди стали быстро расходиться. Десятники и сотники собирали свои отряды, а морские дружинники бросились к кораблям.
Властитель отправился к своему кораблю вместе с верными ему людьми. Девушка задержалась на минуту около кряжистого старого воина с изуродованным лицом и слезящимися глазами, он держал тонкий гибкий лук, совсем не подходящий под его руки.
— Дочка! — окликнул он Эйлиналу, когда она проходила мимо. — Возьми этот лук! Это все, что осталось от моего единственного сына после набега островитян на наш хутор. Мне он ни к чему, но я помню, что твой отец неплохо умел обращаться с луком и учил тебя. Может, он тебе и пригодится.
Девушка смутилась, не сразу узнав мужчину с соседнего хутора. В тот день Эйлиналу с другими детьми старухи увели в горы, а из тех, кто остался, не выжил почти никто. Отец и правда учил девчонку стрелять, да вот только убивать животных ей было жалко. Но сейчас она не решилась огорчать старика и протянула руку:
— Я возьму.
Мужчина протянул ей лук и полный колчан. Эйлинала взяла и, поблагодарив, бросилась догонять предводителя.
— Помоги уходящим в море на битву за жизнь, Морская Мать! — выкрикнул Тордан, опустившись на колени у причала, и плеснул горсть морской воды из набежавшей волны в сторону кораблей.
Судорога скрутила его тело, и дыхание застряло в гортани, но женские руки легли на его плечи, и боль отпустила.
— Это я должна молиться о жизни, — услышал он мягкий и слегка укоризненный голос Эйлиналы. — А твое дело — пресекать путь ее врагов.
Вместе взошли они на борт быстроходного судна и направились прочь из фьорда в море, чтобы преградить путь рвущимся к родной земле врагам.
Два дня и две ночи продолжалась схватка. Над морем мелькали вспышки молний и слышались раскаты грома. Это повелитель силой своего рода уничтожал нападавших одних за другими, несмотря на день или ночь».
Увлекшийся легендой Райсен вместо патетического повествования иногда начинал представлять события такими, какими, скорее всего, они являлись на самом деле, хотя и несколько приукрашенными в духе героического эпоса. Получилось приблизительно следующее:
«Напрасно нападавшие надеялись укрыться под покровом ночи, властитель мог увидеть скорлупку среди бушующих волн с закрытыми глазами. Его корабль носился как черная птица возмездия взад и вперед вдоль побережья, подбадривая защитников и сея смерть среди врагов. Не раз и не два окованный железом острый штевень судна сминал и распарывал суденышки обитателей шхер, а с рук повелителя сыпались на его врагов то странные вспышки, то багровые молнии, то еще что-то, чему сложно было найти название, но такое же смертоносное. Понадеявшись, что предатели зажгут огни, указывающие путь, нападавшие теперь не могли пристать к берегу, потому что не знали фарватера в узких фьордах и не видели проходов среди коварных скал, которыми изобиловало побережье. Схватка продолжалась в море почти вслепую. Но врагов было слишком много, и защитники тоже гибли, и шли на дно их корабли.
Занялся рассвет. Море уже было покрыто обломками судов и цепляющимися за них людьми. Где свои, где чужие, нельзя было разобрать. И тут смогли вступить в бой лучники. Тучи стрел взвились в воздух. Море огласилось криками и стонами.
Нападающие теперь старались пройти дальше от фьордов к более доступному, хотя и малообитаемому побережью в надежде высадиться там, а уже потом добраться до главных поселений по суше. Некоторым это удавалось, но там их встречали береговые отряды. Оставшиеся корабли защитников продолжали атаковать вражеские суда, чтобы если не уничтожить их, так хотя бы отогнать на время и не допустить массовой высадки. У лучников закончились стрелы, и многие суда пошли на абордаж и, сцепившись крючьями, заплясали на волнах, пока люди дрались не на жизнь, а на смерть.
Четверо воинов погибли, прикрывая Эйлиналу, но она ходила между оставшимися и своими прикосновениями вливала жизнь в измученные и израненные тела.
Наступила вторая ночь. Не сумевшие высадиться враги и оставшиеся целыми корабли защитников дрейфовали вблизи берегов. Большинство матросов и воинов лежали вповалку на палубе, забывшись тяжелым, тревожным сном. Только дозорные и властитель не смыкали глаз. К Тордану подошла Эйлинала.
— Мой повелитель, — обратилась она. — Люди устали. Может быть, пока темнота закрывает море, вернуться в поселение и встретить врага уже на берегу? Раньше утра они не придут, да и не все смогут пройти.
— Врагов осталось слишком много, а на берегу наши дома, наши дети и те, кто уже с трудом держат оружие. Туда же отошли поврежденные корабли. Но главное, о чем я тревожусь, — пока никто не встретил тех, кто предал нас и сговорился с врагами. Они ушли на двух больших кораблях, не считая мелких. Изменщики ждут, когда мы, потеряв силы, станем легкой добычей, и они знают все проходы среди скал… Значит, и я буду ждать.
Схватки на море продолжались и на второй день, только теперь кораблю повелителя приходилось покрывать все большие расстояния от одной сражающейся группы до другой и выискивать суденышки островитян, пытающиеся тайком пробраться к берегу. Усталые защитники двигались как деревянные куклы и с трудом понимали родную речь.
На землю спустилась третья ночь. Где-то вдали полыхало зарево от горящих домов, но море было спокойно.
А на рассвете дозорный увидел два больших судна, крадущихся вдоль скал ко входу в фьорд, где располагалось главное поселение. И прозвучала тревога…»
Потом Райсен снова начал слышать то, что читала хозяйка дома:
«На третий день утомленные защитники увидели два больших корабля, на которых пришли переметчики. Корабль повелителя пошел к ним навстречу, и начался ужасный бой, которому не сыскать равного. Воины на кораблях отщепенцев были свежи, а их колчаны полны. Уставшим дружинникам повелителя было трудно им противостоять. Многие сразу же погибли от стрел. А потом предатели решили взять повелителя живым, и оба корабля пошли на сближение, чтобы зажать одинокий корабль с двух сторон и высадиться на него.
Тогда молодая рыбачка скрепя сердце взяла в руки подаренный лук и встала за спиной своего владыки. Он же обнажил свой узкий и длинный меч, подаренный отцом. Стрелы Эйлиналы были тонки, зато они проникали даже через кольца кольчуг. Меч повелителя рассекал доспехи, как гнилую холстину, и
