командира гвардейского авиационного полка. А теперь… Майор не был уверен, что на его месте не опростоволосился бы кто-то другой. Подчиненные у него – рвань, крестьяне, полуграмотная шушера. Дисциплину понимают только палочную и норовят залезть в гарнизонный винный подвал без спроса и стянуть бутылку на боевое дежурство. Навести здесь порядок просто невозможно, Христос задери эту дыру!
Да и представить, что кто-то сможет украсть боевую машину, можно было только в страшном сне.
– Никого не обнаружили, – доложил командир экипажа только что приземлившегося винтокрыла, который был направлен в погоню.
Остальные семь винтокрылов тоже не напали на след. Похититель увел машину на предельно низкой высоте и без труда затерялся в горах, так что куда он направился – не установить.
– Вон отсюда! – прикрикнул майор. – Гильотины вам не хватает, свора бездельников!
Лейтенант вылетел из здания, в котором располагался штаб.
Майор Леру продолжал сидеть за просторным столом, на котором стоял медный чернильный прибор в форме большого танка «Робеспьер», грустно думая о своем будущем. Ему хотелось напиться, но он знал, что это не лучший выход.
В комнату ворвался дежурный.
– Гражданин ма…
– А кто будет докладывать по положенной форме? – взвизгнул майор. – Распустились тут! Я вам покажу! Я вам устрою настоящую службу!
Он перевел дыхание и озверело взглянул на дежурного.
– Выйди, зайди и доложи по форме. Дежурный вышел, потом постучал, зашел снова.
– А я разве разрешил заходить? – еще громче взревел майор. – Еще раз!
На следующий раз дежурный дождался разрешения и только потом зашел.
– Так, а где шлем? Где отдание воинской чести?! Разгильдяй.
Он гонял дежурного еще раз пять, пока тот не выполнил все, как положено.
Наконец тот вспомнил все премудрости военной инструкции по отношениям начальников и подчиненных, утвержденной Советом Справедливых в девяносто втором году.
– Гражданин майор. Прошу соизволения сделать доклад, – четко, как положено, произнес дежурный. Майор встал, козырнул и кивнул:
– Докладывай, Гражданин сержант.
– Только что неизвестные похитили еще один винтокрыл.
– Что?!
– Номер девятнадцать. Они сняли охрану и взлетели.
– Животное! Почему сразу не доложил?! – раненым медведем взревел майор.
– Мне не дали…
– Христос вас всех задери!
Вертолет закрутился на месте и ухнул на полсотни метров вниз, зависнув над самыми кронами деревьев.
– Ух ты! – выдохнул Сомов, вытирая пот.
– Ничего, сейчас разберемся.
Филатов щелкнул переключателями, моторы взревели сильнее, и машина резво устремилась вперед.
Это был восьмой раз, когда разведчик чуть не раздолбал машину. Но он достиг главного – оторвался от погони и теперь двигался к цели.
На табло индикатора на браслете мерцала прямая линия и какие-то цифры.
– До цели – четыреста километров, – сообщил разведчик.
– Хватит горючего? – с безнадегой спросил Сомов.
– Должно. Это – летающая бензиновая бочка, рассчитанная на выброс десанта на дальнее расстояние. Победа местной инженерной мысли – летает и крыльями не машет.
– Да, с махолетом было куда хуже.
Во время стычки с аризонцами Филатов пожертвовал одним из последних технических средств, которые у него оставались после всех передряг – сработанным по приорской технологии маячком, который практически невозможно было засечь никому, кроме хозяина. Маячок липкой пылинкой устроился на комбинезоне Динозавра, и теперь московитяне просто следовали по указанному направлению, надеясь, что аризонцы сумели натолкнуться на истину и знают, куда им надо.
– Как ты думаешь, что они ищут? – спросил Сомов.
– Думаю, хозяев этой планеты.
– Снежную Крепость?
Московитяне тоже наткнулись на миф о Снежной Крепости и вычленили его сразу в ряду таких же историй. Они были уверены, что за ним что-то скрывается, но, в отличие от аризонцев, не смогли
