до крайности несчастный и потерянный.
— Я… я даже не знаю, что сказать… Губы Линды скривились в подобии улыбки.
— Тогда не говори ничего. Просто уйди.
Все, что он мог сказать, только добавило бы ей соли на рану. Если это еще было возможно… Рэндалл помотал головой. — Я не знаю, как это могло случиться! Мы сидели и кричали друг на друга, а потом я вдруг совсем потерял голову, и вот… Прости меня, Линда. Мне очень жаль.
Пожалуй, Линде было жаль еще больше. Тот, кого она любила, всего лишь воспользовался ею как заменой — заменой той единственной женщины, которую он любил, и кого более не было среди живых… Женщине, на которую Линда была так похожа. Ее собственной матери.
Линда знала это так ясно, как если бы Рэндалл прямо сказал ей. И еще она знала, что никогда ему этого не простит.
…Она глубоко вздохнула, открыла глаза. Неподалеку, на залитой солнцем террасе, стоял Рэндалл, похожий на призрак из прошлого. Высокий, черноволосый, в светло-сером летнем костюме… Линда смотрела на него с тоской, понимая, что несмотря на все она все еще любит его.
Она меня ненавидит. Рэндалл ясно увидел это в ярко-голубых распахнутых глазах молодой женщины, во взгляде, устремленном на него с холодным недоумением. Никогда Линда еще не казалась ему такой красивой и желанной, как сейчас. Яркое итальянское солнце придало ее загару изумительный золотистый оттенок, а живот чуть округлился, придавая фигуре еще больше женственности.
Это мой ребенок — там, внутри ее прекрасного тела, подумал Рэндалл взволнованно. Мой ребенок! Наш с Линдой…
Она медленно выпрямилась в шезлонге, положила руку на подлокотник. Глаза молодой женщины смотрели на него с подозрением, с опаской. Почти как тогда… как той ночью.
Тогда, три месяца назад, Рэндалл ушел из ее дома не только потому, что она просила. Нет — его погнало прочь выражение лица Линды, загнанное и ненавидящее. То, что произошло меж ними, было ей отвратительно, и это не могло больше повториться.
Рэндалл тогда не сразу поехал домой. Он остановил машину возле парка, а сам долго ходил пешком по темным улицам, ходил, ходил — до изнеможения. Отчаянно стараясь найти путь к свету из той темной пропасти, куда они оба рухнули. Но выхода не было.
К такому заключению Рэндалл пришел через несколько недель. Линда не появлялась на вилле Дарлингов, когда он туда приезжал; она вернула с посыльным букет цветов, который он прислал ей в офис утром в понедельник. На визитной карточке в букете Рэндалл написал: «Прости меня, мне очень жаль»; Линда приписала внизу своим твердым почерком «Мне еще жальче».
Да, ей стало еще жальче, когда она узнала, что беременна…
Рэндалл подошел ближе, на ходу снял и бросил на столик свой летний пиджак, оставшись в белой рубашке с расстегнутым воротом; на шее мужчины поблескивали бусинки пота. Июньская жара допекала его с того момента, как он вышел из прохладного здания аэропорта.
— И кто же тебе сказал? — Линда спросила, не глядя в его сторону. — А впрочем, зачем я спрашиваю — разве это не очевидно…
— Нет, не Питер. Он просто дал мне твой адрес, — мягко уверил ее Рэндалл, глядя сверху вниз.
Он все никак не мог поверить, что мягкая выпуклость ее живота — это его будущий ребенок. Пока беременность была едва заметна, но над зеленой полоской бикини уже слегка выделялись первые ее очертания…
Линда коротко кивнула, опуская солнцезащитные очки со лба на глаза.
— И на том спасибо. Я собиралась вернуться к свадьбе, к началу июля. Нельзя было подождать?
Да, Линда и Рэндалл смогли сообща сделать одно доброе дело — подтолкнули ее отца к правильному решению. В следующем месяце они с Патрисией собирались пожениться. Питер, пропустивший десять лет, не хотел больше медлить!
Рэндалл сжал зубы. Он еще не забыл битвы, предшествовавшей их воссоединению, и теперь, кажется, ему самому предстояла не менее тяжкая ситуация. Линда явно не собиралась сдаваться без боя!
— Так кто же все-таки сказал тебе, Рэндалл?
Лучше бы солнцезащитные очки не скрывали ее взгляда. Рэндаллу захотелось протянуть руку и сорвать их, он едва сдержался. Вспомнил, как она в прошлый раз отреагировала на его прикосновение…
— Я просто позвонил тебе на работу, хотел увидеться…
— Зачем?
Потому что больше не мог выносить разлуки! Потому что знал — сама Линда никогда первая не пойдет ему навстречу! Потому что…
— Ты уехала, не попрощавшись. — Рэндалл вспомнил свое разочарование и боль, когда он проснулся на вилле — и узнал, что Линда отбыла с рассветом. Так и не закончив разговор…
Губы Линды насмешливо скривились.
— Вот уж не знала, что ты такой приверженец хороших манер!
Рэндалл перевел дыхание и опустился в соседний шезлонг. Сюда было нелегко добраться — рейс задерживался, потом пришлось долго искать автомобиль в аренду, итальянского языка Рэндалл не знал… В общем, после нескольких часов на жаре его просто не держали ноги.
Хотя в Далласе ему было еще хуже. Потому что Линды не было рядом… Когда Рэндалл узнал о ее беременности, он был просто ошеломлен. Его собственная вина казалась несомненной. Однако странным образом беременность Линды все ставила на свои места. Выход есть — теперь им просто надо пожениться. Но глядя ей в лицо, на твердую линию губ и упрямо вздернутый подбородок, Рэндалл понял, что убедить ее выйти за него замуж — самая сложная задача на свете.
— Да не такой уж я приверженец… — Он взъерошил ладонью свои угольно-черные волосы. — Но… Твоя помощница сказала, что ты ушла в отпуск по беременности. — Если бы Линда знала, как он тогда был поражен! — Можно? — Рэндалл протянул руку к бокалу ледяной кока— колы, стоявшему на столике неподалеку.
— Угощайся. — Линда слегка пожала плечами. Она легко поднялась и отошла к перилам террасы, за которыми синела необъятная ширь морской воды.
Рэндалл выпил кока- колу одним длинным жадным глотком, жалея, что это не виски. Пожалуй, сейчас бы он не отказался от чего-нибудь покрепче газировки!
— Не правда ли, здесь очень красиво? — пробормотала Линда, когда он подошел и встал рядом, облокотясь о перила. Вилла из белого камня была и в самом деле изумительно хороша. Средиземное море, всех оттенков синего и зеленого, лениво дышало совсем неподалеку, не скрытое кущами яркой зелени. — И такой покой повсюду, — добавила Линда с тихим вздохом.
Да, пожалуй, здесь было побольше покоя, пока я не приехал, сумрачно подумал Рэндалл. Когда— то он ездил в Италию вместе с Питером и Клаудией. На виллу каждый день приходила прислуга из деревни, прибирала и готовила. А все остальное время они были втроем… Кажется, на этой вилле были похожие порядки, и сейчас Рэндалл с Линдой оказались здесь наедине.
— Прости меня, Линда, — сказал Рэндалл, не зная, что еще он может сделать. — Я в самом деле сожалею.
Она закусила губу.
— Ну, во— первых, я тоже сожалела… Но теперь это все уже позади. Больше я уже не сожалею ни о чем.
Голос Линды стал мягче, а одна рука слегка прикоснулась к округлому животу, словно прикрывая его, защищая… Сердце Рэндалла подпрыгнуло от радости. Хотя он прекрасно видел, что его приезд ей не в радость, однако же чувства женщины к ребенку не имели с ним ничего общего. Может быть, этот материнский инстинкт изменит ее отношение и к идее брака?
— Я имел в виду только то, что нарушил здесь твое уединение.
