знаю, что так будет лучше для ребенка! Что я еще должна…
— Линда, я не имел в виду…
— Нет, черт возьми, это ты и имел в виду! — Линда даже была рада, что дала наконец волю эмоциям. Зато за маской гнева Рэндалл не заметит ничего другого… Даже любви.
— Ты не имеешь права! Ты хочешь оскорбить меня!
— Линда, я приехал не для того, чтобы с тобой скандалить, — перебил ее Рэндалл, и темные глаза его блестели.
— А для чего же тогда? Он тяжело вздохнул.
— Я уже сказал, для чего. Я приехал, чтобы просить тебя — умолять, если хочешь — стать моей женой.
С каким трудом он это выговорил! Господи, что же у них будет за брак, если для него это — такая пытка?
Линда гордо выпрямилась.
— Я обдумала твое предложение, Рэндалл, и хочу сказать…
— Тогда обдумай его еще раз! — горячо попросил он. — Попробуй посмотреть на него с другой точки зрения!
Боже мой, да Линда уже смотрела со всех точек зрения… Еще месяц назад, когда узнала, что у нее будет ребенок от этого человека. Теперь нужды и интересы еще не рожденного малыша были для нее важнее всего. Но хорошо ли будет крошке расти в семье, где меж родителями нет взаимной любви?
Линда посмотрела Рэндаллу в лицо, слегка прищурившись.
— А ты вообще уверен, что это твой ребенок?
Он скривил губы в улыбке.
— Я уверен, Линда.
— Интересно почему…
— Сомневаюсь, чтобы ты вела развратный образ жизни со времен… той нашей ночи. Я знаю, у тебя никого не было последние три месяца. А до того… Ты была девственна, Линда. Я лишил тебя девственности. Или ты думаешь, что я не смог бы отличить девушку от женщины?
Линда с трудом перевела дыхание, отвернулась, чувствуя, что щеки ее пылают. А тогда Рэндалл ничего не сказал об этом, подумала она. Да, у нее до того раза никогда не было мужчины. Может быть, она не подпускала к себе близко никого потому, что была влюблена в Рэндалла — и не думала ни о ком другом… Как бы то ни было, он говорил правду. Три месяца назад Линда была девственницей.
— Ты прав, это твой ребенок, — сказала она ровно, не желая продолжать обсуждение своей девичьей чести. Или ее нынешнего отсутствия.
— Я и не сомневался.
— Так что за предложение ты мне делаешь, Рэндалл? — перевела Линда разговор на более животрепещущую тему. — Чего ты ждешь от нашего брака?
— Не понимаю, о чем ты?
— По— моему, это очень простой вопрос. — Она наконец сбросила его руки с плеч и направилась обратно к шезлонгу. — Не волнуйся. Я не претендую на то, что ты будешь меня любить. Я тоже не собираюсь притворяться влюбленной по уши.
Да и как бы могла она притворяться, будучи влюбленной на самом деле?..
Брови Рэндалла слегка сдвинулись.
— Тогда чего же ты хочешь?
Привязанности, если уж не любви. Уважения — это ведь она заслужила! Верности — хотя нет почти никакой надежды, что такого чувства она дождется от Рэндалла!
Линда горько вздохнула, представив себе годы совместной жизни — со всеми этими актрисами и певичками на заднем плане… Нет, такого она просто не вынесет. Но возможно ли, чтобы кто-нибудь не искал утешения на стороне, живя в браке без любви? Это, конечно, не относилось к ней. Но вот к Рэндаллу…
— Дело в том, Рэнди, что я росла в большой семье. И в моей семье, какой бы она ни была, должно быть больше одного ребенка.
Он сморгнул. Лицо его на миг стало растерянным.
— Ты ведь не беременна близнецами?
— Насколько мне известно, нет.
— Тогда ты имеешь в виду… — Рэндалл подвигал бровями, слегка покраснев. — Понятно. Ладно. Я согласен.
— Точно? — Линда ждала ответа, почти не дыша.
— Ну да. — Рэндалл энергично кивнул. — Ты знаешь, Линда… Обо мне ходит много сплетен, О моей личной жизни. Так вот, совсем не обязательно, что это все — правда…
— О, если правда хотя бы наполовину! — усмехнулась Линда, опускаясь в шезлонг.
— Половина, может быть, и правда, — согласился Рэндалл, опускаясь перед ней прямо на устланный циновками пол. Он был совсем близко, колени Линды почти прикасались к его плечу.
Линда поняла, что боится его близости. Боится внезапно потерять контроль над собой. Она любила этого мужчину, когда— то занималась с ним любовью, зачала от него ребенка… И понимала теперь, что не сможет провести остаток жизни рядом с ним, просто долго находиться рядом — и не…
Однако же, когда Рэндалл протянул руку, чтобы погладить ее по бедру, она отшатнулась. Рука мужчины бессильно упала. Он встал на ноги, отошел к перилам и мрачно смотрел некоторое время в морскую даль. Потом с горечью в тоне заговорил:
— Если ты каждый раз будешь так дергаться, только я к тебе прикоснусь — я не знаю, как нам удастся иметь еще детей.
Линда молчала. И снова он был прав. Однако же…
— Последний раз, когда ты ко мне прикасался, я забеременела. Если ты не забыл.
Рэндалл обернулся с усмешкой и снова направился к ней.
— Отлично помню. Но сейчас тебе это вроде бы не грозит?
Линда вскочила, чтобы не дать ему приблизиться. Проблема состояла в том, что самое легкое прикосновение Рэндалла разжигало во всем ее теле пламя, с которым она не могла совладать! Сердце убыстряло свое биение, кровь приливала к щекам…
Лучше бы Линда ненавидела этого человека! Все было бы намного проще… А теперь — может ли она стать женой Рэндалла, зная, что он ее не любит и не полюбит никогда, а женится по принуждению, из чувства долга перед ребенком?
Даже их соитие три месяца назад произошло не из-за любви. Скорее уж из-за нелепого, почти детского гнева. В одно мгновение они рычали друг на друга, сверкая глазами, а в следующее — уже лежали на ковре, срывая друг с друга одежду…
Если бы Линда не забеременела, смогли бы они с Рэндаллом когда-нибудь возвратить прежнюю дружбу, такую простую и понятную? Дружбу, так долго составлявшую для нее важную часть жизни…
Она в этом сильно сомневалась. Но сейчас перед ней стоял другой вопрос, требующий незамедлительного решения. А Линда не знала, что ответить.
Рэндалл ждал ответа, и он не уйдет, пока не получит его. Да — или нет. Такие простые, короткие слова. Но от того, которое Линда сейчас выберет, зависит вся ее дальнейшая жизнь.
И жизнь ее ребенка.
Она собиралась сказать «нет», Рэндалл это знал. То было видно по непреклонному выражению ее лица, по сжатым губам… Как тень облаков, по женскому лицу пронеслось несколько выражений: гнев, печаль и — последнее — сожаление. Не нужно было магического кристалла, чтобы понять: вот сейчас Линда ему откажет!.. Что же Рэндаллу тогда останется делать? В том, что он публично признает ребенка, не было никаких сомнений. Но Рэндаллу хотелось быть малышу настоящим отцом! Отцом в полном смысле этого слова. Закоренелый холостяк Паже сам дивился, как сильно ему этого хотелось. Никогда доселе он еще не помышлял об отцовстве — для этого надо иметь взаимную, а не безответную любовь! А сейчас сама мысль о сыне — или дочурке — грела его изнутри, наполняла гордостью и счастьем.
