– Они клянутся, что в любое здание есть ход из-под земли. Я заплатил, они и указали этот путь.
– Хороши романтики… Что у тебя с голосом?
– Охрип десять лет назад.
– Пришли. Полезай в люк первым и помни про автомат.
– Помню. Ты не бойся, Рысь, там, под землей, просторно…
– Я знаю.
– Откуда?
– Ты хоть и воняешь говном, но плащ и брюки чистые… Где фонарь, внизу оставил?
– Откуда ты зна…
– Знаю! Догадалась. Я же предупредила – догадливая… Лезь давай, не тяни…
Комфортно спускаться вниз, в шахту бетонного колодца, Вампиру мешал сломанный палец. Тяжело цепляться одной рукой за металлические ржавые скобы, поэтому спускался он медленно, что Рысь вполне устраивало: можно было помолчать немного, подумать.
Она беседовала с этим хриплым отнюдь не от скуки. Так ее учил Рыжий. Разговор при сопровождении пленного отвлечет его от естественного желания рискнуть и пуститься в бега. Необходимость отвечать вооруженному конвоиру путает мысли, мешает прикинуть план побега или напасть на сопровождающего. К тому же по голосу сопровождаемого (есть еще один косноязычный термин – «доставляемый») конвоир постоянно контролирует его психоэмоциональное состояние. И плюс ко всему никогда не помешает установить с пленником «личный контакт», как при допросе.
Рысь спустилась в колодец следом за Вампиром и приказала коротко:
– А теперь отдай мне фонарь и лезь опять наверх. Крышку люка нужно за собой закрыть.
– Зачем?
– Чтоб нас искали подольше.
– Ладно, полезу, только не стреляй.
– Не буду.
– Правда, не стреляй. Без меня заблудишься в подземелье.
– Сказала же – не буду, лезь быстрее!
Он полез. Рысь старалась постоянно держать его на прицеле, но все-таки успела оглядеться, скользнуть вокруг лучом мощного фонаря.
Просторно. Так просторно, что можно идти во весь рост. Железобетонные стены, железобетонный потолок в ржавых разводах. Удивительно чисто под ногами. Каблуки стучат по камню, их перестук глухо резонирует эхом. И лишь посередине подземной тропы течет по желобу мутный и вонючий ручеек, коричневая мерзкая жижа.
– Все, закрыл… – Вампир спустился, спрыгнул с последних ступенек.
– Пошли отсюда.
– Дай мне фонарь.
– Нет. Фонарь останется у меня.
– Свети тогда на стенку, на правую. Я на ней стрелки мелом рисовал.
– Пойдем, ты впереди, я – сзади.
– Свети на стенки.
– Да поняла я! Поняла! Пошли… И куда же нас выведут твои стрелки?
– В подвал дома в двух кварталах отсюда.
– Долго идти?
– Минут сорок.
– Тогда вон за тем поворотом отдохнем. Я устала.
– Ты меня не убьешь?
– Ты уже спрашивал…
Они свернули, обогнули прямой угол серого бетона. Все углы здесь были прямыми. Математически четкие перекрестки подземного лабиринта, где так просто можно заблудиться.
– Сними плащ.
– Зачем?
– Постели на землю, я сяду… Вот так, хорошо… Устала.
– Пожалуйста, не свети мне в лицо фонарем.
– Потерпишь… Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Все. Кто тебя нанял, как и зачем… Все рассказывай.
– Заказчика я не знаю, связью с ним занимается мой менеджер…
– Как зовут? – перебила Рысь.
– Кого? Менеджера?
– Ты глуп как тенор, слышал такое выражение?
– Слыхал…
– Ну, чего голову повесил, рассказывай.
– Как зовут менеджера, я тоже не знаю. Я его ни разу не видел. Мы общаемся через курьеров…
– Курьеров ты, надеюсь, видел?!
– Приходилось.
– Значит, в принципе, можно легко выйти на твоего менеджера?
– Нет. Курьеров он подбирает на Каширке. Там, рядом с метро, больница для раковых больных. Вот там он находит молодых семейных парней с диагнозом, гарантирующим смерть через полгода, а то и раньше. Предлагает им работу за хорошие деньги. Многие соглашаются, хотят обеспечить семьи хоть как-то… Если их прихватывают менты или еще кто, они молчат, терять-то им нечего, некоторые вообще сразу кончают с собой.
– Цинично, но разумно.
– Да, разумно… Больные работают курьерами или участвуют в разовых акциях.
– Что ты называешь «разовой акцией»?
– Ну, когда нужно срочно кого-нибудь грохнуть, времени на подготовку нет. Больной берет гранату, сует в карман и, как камикадзе, подрывает себя вместе с объектом акции.
– С заказчиком твой менеджер тоже общается через курьеров?
– Конечно, иначе нельзя.
– У тебя случайно валидола нету?
– Нету.
– Жалко. А деньги у тебя есть?
– Деньги есть.
– Давай их сюда.
– Ты же обещала меня не убивать!
– Обещала, ну и что? Видишь, я ушла без верхней одежды, бросила свою сумочку. Выйду на поверхность, такси взять не на что.
– Вот, на, возьми. Все, что у меня есть с собой, триста долларов.
– Скромно… Ладно, пошли дальше, я отдохнула… Нет! Помогать мне не нужно, сама встану… Пошли.
Они двинулись дальше. Ствол автомата по-прежнему упирался в спину Вампиру, а луч фонаря искал на стенах белые корявые стрелочки.
Раиса Сергеевна продолжала задавать Вампиру вопросы. Интересовалась, как он ознакомился с архитектурным устройством здания лечебного комплекса, почему вооружился только автоматом и не взял с собой другое оружие, посмеялась над примитивностью и наглостью плана сорванной ею акции, возмущалась непрофессионализмом охранников. Она не позволяла Вампиру замолчать ни на минуту, как учили, а в это время обдумывала свои дальнейшие действия и возможные последствия налета Вампира на лечебное учреждение.
Акела, конечно же, решит, что налет был организован специально для того, чтобы ее выкрасть. В коридорах видеокамер нет, а в палатах объектив фиксирует исключительно больничную койку. Если и велась
