выкрашены блеклым невнятным камуфляжем. Все закрыто маскировочными сетками. Приучены к посадке на авианосец, пилоты группы на этот аэродром садились с первого захода - длина полосы два километра, места вдоволь! И можно не торопиться увольнять полосу, правую спокойно к укрытию, даже без КрАЗ-тягача.
Однако наземные службы сработали четко. Не успевал очередной самолет закончить пробежку, как его подхватывал тягач, цеплял штангой за носовую стойку шасси и тянул в отведенный ангар-укрытие, на стоянку.
Трохимчук, когда 'грифон' закончил пробежку и тягач потянул его самолет в укрытие, с удивлением заметил темно-зеленый самолет с большими красными звездами на киле и плоскостях. Извне 'красный' был похож на истребитель, лобастыми, с звездообразным двигателем, будто увеличен 'ишак', И-16. Петр вспомнил фотографии из справочника, следовательно, ребята из ПВО заарканили Су-2, легкий бомбардировщик! Оглянувшись, кивком головы указал на трофей штурману.
На вопрос новоприбывших, как здесь появился 'красный ероплан', наземный персонал авиабазы загадочно молчал. Впрочем, интрига с появлением Су-2 продолжалась недолго. О появлении на аэродроме перехватчиков советского самолета рассказал заместитель командира эскадрильи перехватчиков лейтенант Кожедуб. Одно звено С-250 - истребителей Симферопольского авиационного завода, оставалась еще на аэродроме. Лейтенант имел геройский вид, видно, что успел понюхать пороха - голова была в бинтах, как в чалме, и Дженджуристый фуражка его держался на самой макушке.
- В первый день мы сделали восемь вылетов. - Рассказывал Кожедуб новичкам. - В основном добивали тех, кого не сбили зенитчики. Целей в воздухе было довольно, бей с закрытыми глазами. И что характерно, прут напролом. Ты его в прицел загоняешь, а он ноль внимания! Ни маневра, ни попытки увильнуть. А этого чудака, что на Су-2, мы над Бородянкой прихватили. Он, бедняга несся, потеряв голову, куда глаза глядят! Вцепился в железную дорогу и пер прямо на Коростень. Ну, мы подошли сзади, зажали его аккуратно и пулеметами направили 'красного' куда следует. И что удивительно, летчик в звании сержанта, а штурман - старший лейтенант! Перед этих ребят в Житомир отправить, мы их расспросили, почему так пассивно ведут себя в воздухе. Оказывается ничего удивительного здесь нет: пилоты на Су-2 учатся на четырехмесячных курсах - взлет-посадка! - И просто не умеют маневрировать, когда их атакуют. Задача у них простая - взлететь, пристроиться к ведущему, идти за ним, куда ведет, и по команде сбросить бомбы. Потом осторожненько развернуться, и - домой! Одним словом, вести воздушный бой их не учат. Достаточно в них завалить ведущего и строй превращается в стадо, делай с ними, что хочешь! Какое слепые котята, ей-богу! Ну, мы этим сразу же воспользовались, за один день десяток Су-2 завалили. И не только 'сушек' ... - Вдруг лейтенант подумал, что сбоку его рассказ похожа на бахвальство и замолчал.
- Однако вы, ребята, только не подумайте, что все 'красные' увальня. - Видно было, что лейтенанту не хочется говорить о свой промах, но ради справедливости он наступил на горло собственному самолюбию. - Я при посадке немного зазевался и меня один 'как' чуть не сбил. Если бы не бронеспинки ... - Кожедуб махнул рукой, '... горел бы на песке ...' - догадались слушатели об окончании реплики. - А потому крутите головой на все триста шестьдесят градусов, особенно при посадке. В 'красных' асов хватает, чуть пропустишь, и ...
И он сделал характерный жест рукой, показывая, как самолет врезается в землю. А сам подумал, что был на самой границе от этого.
... Эскадрилья вернулась на свой аэродром и Кожедуб ждал пока сядет ведомый - сам он, по установленному в полку правилом, садился последним. Горючее заканчивалось и лейтенант не стал завершать круг, а пошел на посадку, едва ведущий коснулся колесами полосы. Но перед тем, как убрать газ и начать снижение, он по привычке, которая въелась в плоть и кровь, огляделся и увидел остроносый истребитель, который шел выше него. О посадке не могло быть и речи и оставалось только принять бой.
После тяжелого дня, - первый день войны, как ни как! - Никого желания встречаться с 'красным' не было, и то, что этот 'как' вивалися на него из облаков раз перед посадкой, обизлило Ивана. Сделав вираж, он пошел на 'красного'. Первая атака на встречных курсах была короткой и безрезультатной. Сразу же советский пилот попытался зайти ему в хвост, и по его маневрам Кожедуб почувствовал, что имеет дело с сильным летчиком и сражаться придется серьезно, вытеснив из себя все, на что способен.
Они крутились над аэродромом минут пять, когда поднялась очередная звено и 'красный', от греха подальше, нырнул в облака, всадив на прощание пушечную очередь в самолет лейтенанта. Снаряды советского 'ШВАК [12]' попали в бронеспинки, и осколками лейтенанту посекло левую часть головы. Теперь он ходил забинтованный, будто в чалме. Фуражку, который Иван Никитич ранее лихо ломал набекрень, теперь едва держался на самой макушке. А чтобы шлем натянуть, так о и речи не было, и полковой эскулап на два дня отстранил лейтенанта от полетов. Хотя эту строгий запрет Кожедуб преспокойно проигнорировал, летая на следующий день без шлема. Да еще и досада за проигранный бой растравляла душу лейтенанта. Впрочем, Иван Никитич не остался в 'красного' в долгу ...
На изучение района полетов отводилось совсем мало времени: остаток дня и ночь. А Кожедуб предупредил, что комендант воздушного района большой педант и заставит чертить все наизусть. Хотя Трохимчук экзамена не боялся - он семь лет назад учился в Житомирском аэроклубе и местность вплоть до границы знал, как свою ладонь ...
- Сегодня спать не придется. - Сказал Трохимчук командир авиагруппы, когда объявлял боевой расчет. - Объявлен повышенную готовность. Проверь своих пилотов и готовься к вылету.
Вечером, принимая от техника самолет, Петр несколько волновался - по всему, сегодня придется выполнять боевые пуски ракет, а стрелять ему приходилось только по мишеням. Как-то оно обернется в настоящем бою! Поэтому он тщательно проверил подвеску четырех ракет 'воздух-воздух' на пилонах, вместе со штурманом-оператором убедился, что самолетная РЛС работает нормально и все тесты проходят безупречно. После этого экипажи звена сели в домике очередных пилотов ожидать команды на вылет.
Время тянулось медленно и, чтобы утолить боевую нетерпение, штурманы расставили шахматы. Покрышев отбыл на КП, когда сообщили, что вернулись разведчики погоды. Они рискнули забраться до Минска, и передали, что на севере и востоке безоблачно. А над Озерным еще плыли на юг кучевые облака. Трохимчук незаметно стал погружаться в дрему, когда услышал команду, передаваемую по трансляции:
- Очередная звено - запуск! Зона барражирование - два. Высота - шесть тысяч.
Летчики меньше, чем за минуту занимают места в кабинах. Техники наготове, двигатели запускаются с пол-оборота и 'грифон', мягко покачиваясь на пневматика, машины оставляют капониры.
Над Полесьем появились самолеты, о чем свидетельствовали засветки на экранах наземных радиолокаторов. Кроме того, в районе Коростеня на высоте шести километров барражировал дирижабль радиолокационного наблюдения и оповещения, операторы его вовремя заметили колонны советских бомбардировщиков, которые поступали из северо-востока.
Петр шел ведущим звена. На короткое время взлета полоса осветилась гирляндами взлетных и рулежных огней. Вирулившы на полосу, Трохимчук прижал свой 'грифон' к левой стороне, давая место для взлета ведомого. Блеснув бортовыми огнями, спросил готовности его к взлету. 'Готов!' - Ответил тот, включив и выключив посадочную фару. 'Взлет!' - Загорелся зеленым глазом светофор.
