Криста, помедлив с ответом, сказала:
— Я думаю, люди, пытавшиеся таким способом завладеть микрофильмом, делали это отнюдь не из желания ознакомиться с документами, которые и так им хорошо известны. Для них гораздо важнее воспрепятствовать тому, чтобы эти письма, протокольные записи, финансовые поручения и кассовые квитанции попали в руки их политических противников. Потому что точный и полный анализ всего материала мог бы представить для общественности большой интерес, весьма наглядное изображение того, что бундесканцлер Вилли Брандт назвал однажды «картелем правых». Для большинства граждан это явилось бы довольно отталкивающей картиной, раскрывающей также и международные связи этих людей. О Тауберте, например, там имеется подробнейшая протокольная запись. Я прочла лишь один абзац о его связях с франкистской Испанией и с представителем греческой секретной службы в Бонне, но мне этого вполне достаточно; так же, впрочем, как абзаца о Франце Йозефе Штраусе, где говорится о его ширящихся контактах в Южной Африке. А завершаются эти заметки интересной перепиской между Таубертом и Штраусом. Короче говоря, это было бы — появись только весь материал перед общественностью — довольно неприятно для…
— Вы, право же, очень помогли мне, Криста, кое-что уяснить и принять решение, — сказал Хартнел вставая. — Сейчас я позвоню Хаузеру, так как уже половина десятого, и если хотите доставить мне удовольствие, то подождите меня, а я обещаю вам интересное развлечение.
Через двадцать минут Хаузер вошел в бар. Его лицо расплылось в улыбке, в руках Хаузера был объемистый портфель.
Криста сидела за столом. Перед приходом Хаузера она со смешанным чувством прислушивалась к разговору, который Дон вел по телефону из бара с Хаузером, приглашая его с изысканной, показавшейся ей даже чересчур подчеркнутой вежливостью. Возвратившись, Хартнел едва обмолвился с Кристой несколькими словами и удалился, как он сказал ей, «всего лишь на пару минут».
И вот теперь пришел Хаузер, явно обрадованный тем, что застал Кристу одну.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала Криста холодно, — мистер Хартнел придет через несколько минут.
Хаузер усмехнулся.
— Я вовсе не тороплюсь, милое дитя, — сказал он, сев рядом с Кристой и поставив портфель под свой стул, — я даже, откровенно говоря, очень рад тому, что его нет и мы с вами побудем наедине.
Криста пропустила эго замечание Хаузера мимо ушей, отказалась от сигареты, которую он ей предложил. Хаузер заказал бармену двойное виски — «из лучшего, что у вас есть».
— Мистер Хартнел скоро уедет, — сказал Хаузер. — Я полагаю, в понедельник он уже прилетит в Нью-Йорк… Вы будете тогда свободны?
— Что вы имеете в виду? — спросила Криста настороженно.
— Н-ну… — пояснил Хаузер, — я человек деловой. Могу вам предоставить выгодную работенку. А что касается другой, так сказать, частной линии, то я бы смог…
— Работенку? — переспросила Криста.
— Да, — сказал Хаузер и осклабился, — насчет оплаты можете быть уверены, что она превзойдет ваши самые смелые ожидания: десять тысяч наличными при заключении договора и восемь тысяч чистенькими ежемесячно, для начала с гарантией на полгода. Ну как, идет?
Кристу это предложение взволновало, но она виду не подала, а деловито спросила:
— А какую услугу я должна вам оказать?
— Я делаю иллюстрированный журнал, — ответил Хаузер. — Думаю, что вы могли бы написать для меня фактографический очерк: «Погоня за старой картиной» или что-нибудь в этом роде… Естественно, со всеми подробностями — как, где и что было найдено, и так далее…
— И вы это опубликуете? — удивленно спросила Криста.
Хаузер рассмеялся.
— Н-ну, — сказал он, — я думал больше о том, чтобы использовать это как информационный материал, только для себя лично и… строго секретно — понимаете?
— Да, — сказала Криста, — я вас понимаю. И надо полагать, я должна буду, — конечно же, для вас лично и строго секретно — разузнать также все о происхождении микрофильма и соответственно доложить все это вам.
Хаузер, бросив взгляд на дверь, резко повернулся к Кристе. От его улыбки не осталось и следа, он весь напрягся, как гончая перед прыжком.
— Точно! — сказал он очень тихо, но внятно. — И за это вы получите поощрение, размер которого вы сами определите — хорошее предложение?
— Я подумаю, — ответила Криста. Она увидела Хартнела, который, выйдя из лифта, пересек холл и направлялся к ним.
— Ну, как дела, Хартнел? — улыбаясь, спросил Хаузер. — Можем мы закончить сейчас наше дельце? Я со своей стороны уже кое-что прихватил.
Он похлопал по портфелю, стоявшему под стулом, и уставился на Хартнела, ожидая, как тот на это отреагирует.
Хартнел, даже не глянув на портфель, спокойно ответил:
— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хаузер, что вы еще раз пришли сюда; весьма благодарен вам за это. Кстати, я узнал, что для определенных людей и учреждений в США вы особо доверенное лицо. Вообще я теперь в курсе некоторых дел.
— Отлично, — сказал Хаузер нетерпеливо, — давайте сразу же займемся делом, я тороплюсь!
— Знаю, — ответил Хартнел, — и поэтому весьма огорчен, что должен буду несколько наскучить вам своими делами.
Хартнел попросил бармена принести виски, затем, посерьезнев и собравшись с мыслями, что не ускользнуло от внимательной Кристы и обрадовало ее, сказал:
— Как вы знаете, мистер Хаузер, я приехал сюда по делу о наследстве. Я должен получить доказательства, что наш клиент, некий мистер Зелигман, имеет основания претендовать на наследство своего умершего дяди. Первоначально это выглядело так, что я смог бы получить упомянутое доказательство, если бы мне удалось разыскать одну пропавшую картину. Поиски ее теперь излишни в той мере, в какой это касается доказательства притязаний на наследство; оно может быть получено и без того, поэтому я немедленно прекращаю розыски в этом направлении. Короче говоря, старая картина не нужна. Мистер Зелигман и без нее вправе претендовать на наследство своего дяди. У меня и у моих уполномоченных нет больше повода заботиться о вещах, которые нас не касаются. Я надеюсь, мистер Хаузер, что это сообщение принесет вам и вашим друзьям удовлетворение и успокоит вас.
— Да-да, конечно, — сказал Хаузер в некотором замешательстве, как это показалось Кристе. — Но мне хотелось бы…
— Прошу прощения, — прервал его Хартнел весьма вежливо, но очень твердо, — оставим на некоторое время в стороне ваши желания, господин Хаузер. Я вынужден прежде, чем мы сможем вступить в деловые переговоры, точно обрисовать вам ситуацию, с тем чтобы но возникло никаких недоразумений в дальнейшем. И поэтому весьма важно также, что здесь присутствует моя ассистентка и, как я надеюсь, внимательно слушает. Поскольку мы не будем заключать письменных соглашений и не ведем протокол, нужно, чтобы по крайней мере присутствовал беспристрастный свидетель. Вы согласны?
Хаузер выразил согласие кивком головы, но было видно, что это согласие дается ему нелегко.
— Мне не требуется, как я уже сказал, больше никаких новых доказательств, чтобы уладить дело о наследстве, — продолжал Хартнел. — Мне не нужна подробная информация, документы и прочее, что обнаружено в ходе расследования и используется сейчас лишь для дальнейших поисков картины. Поэтому я могу вручить все это вам, если вы сами еще не завладели этими материалами…
Хартнел откашлялся, подавив душивший его смех, но Хаузер, ничуть не задетый, решив воспользоваться неожиданным предложением, сказал:
— Если вам вещь больше не нужна и вы готовы ее отдать, так давайте закончим дело без промедления: баш на баш!
— Что вы, мистер Хаузер! — парировал Хартнел. — Это слишком серьезное дело, чтобы позволить себе действовать наспех. В интересах наших и ваших друзей все должно быть четко обдумано и лишено
