— И — раз, молодцы! — кричал атлет. — И — раз, шире руки! И — раз, на живот! И — раз, глубже вдох!
Белобрысого атлета, стоявшего на ящике, звали Нилом Русалкиным, и в городе его знали все. Заведующий бензоколонкой, он был по совместительству председателем местного общества спасания на водах. Русалкин был энтузиастом. Именно он организовал местное общество задолго до того, как вода пришла к городу. Ещё только строилась плотина, которая должна была задержать воду и превратить низменность близ города в будущее море, а Русалкин уже действовал. Он писал статьи в местной газете, приводил данные о количестве утонувших в странах капиталистического мира, выступал по радио, убеждал, агитировал. Общество было создано, и Русалкин, естественно, стал его председателем.
Будущее море постепенно наполнялось водой, а Русалкин уже заказывал значки и плакаты, местное радио ежедневно оповещало жителей о мероприятиях общества и различных способах спасания утопающих. И вот уже два года русалкинские спасатели дежурят на лодках в местах, предназначенных для купания. Но то ли жители были слишком осторожны, то ли работа Русалкина была столь плодотворна, но никаких попыток утонуть или хотя бы захлебнуться до сих пор не было. Не было за все два года существования моря.
Но Русалкин знал, что это до поры до времени, и настойчиво готовил свои кадры к будущим катастрофам.
Андрей рассеянно смотрел на «утопленников» и «спасателей» и вдруг увидел щит, мимо которого проходил едва ли не каждый день. Только сейчас он ощутил, что призыв обращён не к кому-то вообще, а именно к нему — Андрею Василькову.
На щите суровый спасатель, чем-то напоминающий Русалкина, вытаскивал из воды легкомысленную девицу с развевающимися волосами.
— взывал плакат.
Теперь Андрей знал, что ему делать. Он сумеет доказать всем — кто именно были эти все, Андрей не очень задумывался, — в общем, он сумеет доказать, что и он чего-то стоит, что и он ничуть не хуже других, совершающих разные подвиги.
Итак, он спасёт утопающего. Андрей шёл по берегу и пристально всматривался в купающихся, которые представлялись ему сейчас естественными кандидатами в терпящих бедствие, мерещились тонущими и захлёбывающимися, призывающими его на помощь. Весь день он провёл в лодке с огромным полевым биноклем, следя за плавающими и купающимися гражданами, буквально кишевшими в местах, отведённых для купания. Увы, всё было спокойно и мирно. Никто не собирался тонуть, никто не звал на помощь. Из воды доносились весёлые голоса, смех, но слов «спасите» и «тону» Андрей так и не услышал. Он приуныл.
Он вдруг понял, что если Русалкин со своими молодцами, два года дежурящими на воде, не спас ни единого человека, то какие шансы у него? Никаких, должен был признать Андрей.
Но решение спасти утопающего, принятое в тот момент, когда он глядел на щит с тонущей девицей, не оставляло его.
И вдруг он увидел Гулю. Осторожно, с опаской входил Гуля в воду, пробуя её то одной ногой, то другой. Пройдя три шага, он остановился и, опустив руки на дно, стал бултыхать ногами. Передвигая руками по дну и поднимая ногами тучи брызг. Гуля создавал себе иллюзию плавания.
Андрей смотрел на него в бинокль и думал, что ведь есть же такие люди, как Гуля, которые самой природой созданы для того, чтобы тонуть. Ведь если Гуля окажется на воде в более или менее глубоком месте, он немедленно пойдёт ко дну. Андрей представлял себе, как Гуля падает в воду. Падает с мола. Падает с вышки стадиона. Падает с лодки. Андрей почти реально вдруг ощутил, как он стремительно прыгает вслед за ним и под восторженные крики толпы извлекает его из воды.
Но Гуля не тонул. Побарахтавшись в воде, он выскочил на берег и стал вытираться большим шершавым полотенцем.
И вот тут-то в сознании Андрея и произошёл тот странный поворот, который повлёк за собой последующие события. Трудно понять, как это могло случиться с таким вообще-то положительным мальчиком, как Андрей, но мысль, высказанная кем-то в знаменитой поговорке о Магомете, засела в его голове. Известно, что если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе.
И Андрей, отложив бинокль, взялся за вёсла. Он грёб туда, где одевался Гулька. Ему нужен был Гулька. Он знал, что ему делать.
…Вечером того же дня Гуля нетерпеливо прохаживался по берегу, наблюдая за тем, как ныряет Андрей. Андрей на какое-то время скрывался под водой, потом, отфыркиваясь, появлялся, снова набирая воздух.
— Сколько? — спрашивал Гуля.
— Три метра, — отвечал Андрей.
— А не глубоко?.. — вздыхал Гуля.
Андрей плыл дальше, и снова нырял, и снова появлялся.
— Сколько? — спрашивал Гуля.
— Метра четыре… — откликался Андрей.
— Ну и хватит, — говорил Гуля.
Но Андрей плыл ещё дальше и опять скрывался под водой.
— Сколько? — жалобно спрашивал Гуля.
— Около шести, — отвечал Андрей.
— Слишком глубоко.
— В самый раз! — крикнул Андрей и поплыл к берегу.
Он вышел из воды и, дрожа от холода, стал натягивать штаны.
— Андрей, ведь если что-нибудь не так, я утону, — неуверенно заговорил Гуля.
— Не бойся, — сказал Андрей.
— Шесть метров… всё-таки много, — вздохнул Гуля. — Давай там, где три… мало ли что…
Андрей стал натягивать рубаху.
— Вся штука в том, чтобы глубоко было.
— Шесть метров — это опасно, — сказал Гуля.
— И надо, чтобы было опасно, — ответил Андрей, делая резкие движения, чтобы согреться. — Вообще-то если бы рядом был какой-нибудь омут или водоворот…
— Водоворот? — испуганно переспросил Гуля и тут же согласился: — Давай здесь.
— Да ты не бойся, — успокоил его Андрей.
— Я не боюсь. Просто я не умею плавать, — улыбнулся Гуля.
— Вот и хорошо, что не умеешь, — ободрил его Андрей. — Как раз и нужно, чтоб не умел.
— И меня примут в вашу компанию? — с замиранием сердца спросил Гуля.
— Я слов на ветер не бросаю, — твёрдо ответил Андрей.
— Андрюша, а на что вам не хватает тридцать два рубля сорок семь копеек? — неожиданно спросил Гуля.
Андрей засмеялся.
— Узнаешь. Всему своё время, — и испытующе посмотрел на Гулю. — Согласен?
— Согласен, — жалобно улыбнулся Гуля. Ради возможности быть в компании Макара и Андрея он был готов на всё.
На другой день Андрей и Гуля встретились возле лодочной станции. Андрей сдержанно, по-мужски, кивнул Гуле и пошёл вдоль длинного ряда свежевыкрашенных лодок. Гулька покорно поплёлся за ним.
Сразу за лодочной станцией начиналась так называемая дикая пристань. На цепях с тяжёлыми замками стояли частные суда самого разнообразного назначения. Шлюпки и моторки, катера и парусные лодки, баркасы и ялики, яхты и байдарки; словом, тут можно было найти всё, что угодно, даже плот, на
