коммунистом?» «Просто у них одна установка. Поэтому Гаалу так и легко с Петром... Как Петру — с Гаалом. Очень счастливая находка».
«А со мной тебе предстоит помучиться?» «Нет. Если только не вздумаешь царапаться».
«Я... пошутила».
— По-ослушайте-ка, Петр, как вы считаете... Нам удастся получить инф... формацию от Солнца?
— Считайте, что в основном она уже получена вами. По крайней мере, в части, касающейся вас, как человека.
— А к-как ученого? Физика?
— Нет.
— Т-тогда и ехать нечего. Тогда — выпьем! Лола не бу-удет ругаться, она у нас девочка до- обрая...
— А вот ехать нужно обязательно.
— За-ачем же?
«Значит, твой Гаал — коммунист? Член партии?» «Если ты имеешь в виду СВБ — «Союз Видящих, Будущее», то да, он член СВБ».
«А зачем вам партия, этот самый СВБ? Ведь вы все сплошь такие умные и сознательные!» «Ты говоришь довольно странные вещи... Всеобщая нивелировка разума и сознания, — как можно предполагать такое? Закон неравномерности развития универсален для всех качественных состояний материи, для любых Систем. Если хочешь разглядеть какой-то отдаленный в пространстве предмет, тебе приходится напрягать зрение. Ты это ощущаешь как физическое усилие. Ну, а если нужно видеть не в пространстве, а во времени? Тебе приходится напрягать мыслительные способности. Это вынуждает тебя обратиться к памяти, возбудить планкеоны, заставить их работать на передачу. Иными словами, резко повысить частоту их колебаний. Одновременно необходим приток новой информации, — ее впитывание начинается через зрачок третьего глаза. В действительности это не зрачок — это участок мозга, вынесенный на поверхность и функционирующий как «черная дыра»... Так ты выходишь в четвертое измерение — время. Ты видишь будущее. Не только свое, разумеется, но и будущее общества, развитие и вероятный финал текущих в нем процесcoв. Машинам, как бы ни были они совершенны, доступны прогнозы лишь в области функционирования неживых систем. Там же, где речь идет о системах социальных, о жизни... Здесь может провидеть только живое и разумное существо».
«А чем занимается этот ваш СВБ?» «Направляет, координирует, разъясняет... Так всегда было, есть и будет: ведущие и ведомые. И чем сложнее система» чем дифференцированнее ее компоненты, тем насущней становится необходимость централизации, ин-тетрадеми, Иначе все рассыплется, А вот Как называется эта интегрирующая сила — партия, СВБ, еще как-то— принципиальното значения не имеет».
«А их много... в этом вашем СВБ?» «Когда бывает очень трудно, его ряды пополняются... Нам ведь тоже иной раз приходится нести безвозвратные потери. А в относительно спокойные периоды — совсем мало. Это ведь очень трудно-постоянно находиться на уровне высших вибраций».
— А на ко-ой дьявол, если мы уже по-олучили, а бо-ольше не получим? — снова врезался в сознание голос Вольфсона, — Послушайте, мистер Вольфсон, дайте-ка мне ваш бокал. Вы затеваете большой разговор, а отвечать вам так, походя...
— И правильно, — заметил Норман, просыпаясь. — Не имеете никакого права... У-ух и хитрец же вы, мистер Притуленко! Только я сразу вас раскусил: вы — гипнотизер. Чша-ародей.
— Вам тоже достаточно, Норман. У нас совсем не так много времени, как вам кажется... Ну-ка, выпейте вот это.
Молодая женщина недовольно нахмурилась: в роли главного действующего лица на сцену снова выбрался Гаал. В голосе Петра явственно зазвучали металлические нотки, противиться ему было просто невозможно. Лола покачала головой, снова обратилась к Эо: «Ну, а что же нам предстоит в ближайшем будущем? Я все еще боюсь самостоятельно... заглядывать».
«Сейчас об этом скажет Гаал. Слушай внимательно».
Что-то произошло вокруг них, но вот что именно, Лола не сумела понять до тех пор, пока не увидела, как кельнер, направившийся было к их столу, остановился, как вкопанный, потом принялся шарить руками по воздуху.
«Что это в ним?» — удивилась Лола.
«Просто Гаал поставил панцирное поле, — ответила Эо. — Чужие уши сейчас нежелательны».
Кельнер пожал плечами и бочком, бочком, опасливо поглядывая на странных клиентов за невидимой преградой, убрался восвояси,
— То, что вы узнали, мистер Вольфсон, — заговорил Петр-Гаал, — это лично ваша информированность. Пока. Для того, чтобы полученные сведения превратились в знания, они должны заработать. А это означает, что они должны стать достоянием множества людей, овладеть их сознанием, — только при таком условии они смогут получить материальную силу. Вашей цивилизации предстоит не просто циклопический, но космический труд. На отведенном вам Галактическим Советом участке пространства вы должны будете в. кратчайший срок установить отражатели и поглотители энергии, чтобы усилить мощь «ветра», посылаемого звездами. Поймите главное: вы должны буквально стать плечом к плечу со звездами и быть достойными отведенного вам в этом строю места Я думаю, вы поняли, зачем это нужно и какова степень необходидлости таких действий, как и степень. вашей ответственности. Итак, ваша осведомленность, ваш авторитет совершенно недостаточны для того,, чтобы нация, которую вы здесь представляете, претерпела информационную революцию и попучила право голоса, с которым ваше новое правительство не могло бы не считаться. Скажу даже больше: для этого было бы недостаточно и авторитета представителей более высокой цивилизации, чем ваша. Допустим, я, как гипотетический представитель такой вот гипотетической же цивилизации, взялся бы продемонстрировать пару-другую «чудес», чашу техническую оснащенность и прочее. Все это привело бы только к легкому шоку: поглядели, подивились и... забыли. У людей вашего времени слишком много второстепенных, сиюминутных забот. Они еще не научились нести на своих плечах бремя великой ответственности за судьбу будущих поколений, не говоря уж о судьбе других форм жизн, в галактике, об ответственности перед звездами. Вывод: необходим такой авторитет, который оказался бы в состоянии не только систематически выдавать необходимую информацию, но и подкреплять ее ощутимыми воздействиями, не позволяя забывать о себе ни на минуту... Я имею в виду Солнце.
— Вы подразумеваете насилие? — набычившись, спросил Норман.
Петр усмехнулся.
— Когда рождается ребенок, над кем совершается насилие? Подумайте, Норман. В некоторых случаях подобные категории просто несостоятельны. Так можно договориться до того, что все в мирe подчинено насилию: кому-то всегда не хочется того, что является исторически необходимым и желанным для большинства. Однако перестройка совершается. А потом, ране или поздно, все убеждаются: так было нужно, именно так, а иначе было бы просто невозможно. Но в данном случае не будет никакого насилия. Скорее, наоборот: вы будете авансированы с предельной щедростью — человечество навсегда забудет о том, что такое энергетический голод и вообще какой бы тс ни было голод. Разумеется, исключая голод информационный, — он принципиально неудовлетворим...
Вольфсон поднял руку, словно ученик в колледже. Однако его смиренный взгляд мог бы обмануть, пожалуй, только его одного. Да и вопрос был подан с достаточной долей сарказма.
— Кажется, я вас поймал... Или мне это только кажется?
Петр быстро взглянул на него, усмехнулся.
— Если вам это доставляет удовольствие... Что ж, если я проговорился, это уже не очень страшно. «Вы» — это мы, только в несколько ином качестве и другом времени. Однако и вы, и мы — неразрывное во времени целое. Просто не имеет смысла пока фиксировать внимание на второстепенных деталях. Я поясню: Солнце сумеет выдать вам ин формацию технического, точнее, энергетического характера и посылать свою энергию избирательно, в соответствии, с вашими жизненными интересами, о которых вы будете систематически его инфор-, мировать.
— А на каких условиях мы получим эдакую благодать? — поинтересовался Норман.
— Условия само собой разумеющиеся. Во-первых, во избежание патологий и недоразумений,
