— После визита в редакцию дала какую-то странную телеграмму в Россию: «Напала на золотую жилу для наших дельфинов. Обхохочешься. Подробности при встрече. Обнимаю, Лола».
— Надеюсь, вы не потребовали от нее объяснений.
— Сэ-эр!
— Вы свободны, Монтэг. В целом вашу линию я одобряю. Еще виски? Не забывайте главного, Монтэг: если мы и впредь станем уделять неослабное внимание этой журналистке, рано или поздно в наших руках окажется вся цепь... И еще кое-что. Можете мне поверить.
— «По материалам конгрессов, проведенных в Грузии, в Тбилиси, под руководством известного кибернетика Владимира Чавчанидзе, их машины уже не нуждаются в переводе на специальные языки вводимой информации. Они читают, распознают множество образов, различают человеческие голоса. Не сегодня-завтра русские вступят в прямой диалог с машинами четвертого и пятого поколений, после чего семимильными шагами пбйдут к цели... А что делается у нас? Наши ведущие кибернетики, в частности, Стив Норман...» Ладно, дальше не интересно, пошла теория. Так, теперь — «красная опасность»: «умные танки», «хитрые подводные лодки»... И только в самом конце — Бермудский треугольник! Ну, как это называется, Петр? — нервничала Лола.
Инженер спокойно улыбался.
— Не понимаю, малыш. Количество информации определяется степенью ее неожиданности. Так? А ты, насколько я разбираюсь, давно уже должна была бы привыкнуть к такой чепухе. Значит, все это не должно тебя особенно расстраивать...
— Но я не привыкла подписываться под такой «чепухой»! Нам нужно объединяться, а такая вот «чепуха» разъединяет человечество.
Петр поднял руку, из него осторожно выглянул и сразу же спрятался Гаал.
— Твоя задача, Лола, — объяснить необходимость создания искусственного интеллекта, пропагандировать его возможности. Согласен, с Бермудами и космосом получилась осечка. Но люди уже не хотят верить в «красную опасность», им просто надоело. Даже этот «намек» на Бермуды окажет несравненно большее воздействие, чем все прочее. Поставь в огороде пугало, и пусть оно даже машет «руками», птицы очень скоро перестанут его бояться: ведь оно не причиняет им вреда. А здесь речь о людях! Любой нарoд очень быстро убеждается в том, что для него представляет действительную опасность, а что выставляется для испуга. Простые люди, — а их подавляющее большинство, — давно уже потеряли веру в пропагандистскую машину вашей страны, достаточно поднаторели они и в вопросах внешней и внутренней политики. Именно поэтому намек на Бермуды действенен. Это происходит сегодня, это было вчера и, надо полагать, будет завтра. Так что, малыш, ничего страшного, пожалуй, не случилось.
— Да, но три тысячи долларов!
— А вот здесь уже нужно быть осторожней. Конечно, с одной стороны, они таким образом хотели позолотить пилюлю и застраховать себя от возможного скандала. С другой стороны, это можно рассматривать и как аванс в расчете на твою покладистость в будущем... Так что в любом случае небольшой скандальчик не помешает. В противном случае твоя инертность может показаться либо подозрительной, либо будет воспринята как молчаливое согласие на дальнейшее.
— Ага, — сказала Лола, — сейчас я ему позвоню. А тебе придется сегодня поскучать одному.
— Что ты намерена предпринять?
— Для начала приглашу его отметить... — Лола набрала номер. — И побеседую. По-своему... Хелло, мистер Гаррисон? Я получила ваш чек и хотела бы...
Передавая из рук в руки листы, Вольфсон и Норман еще раз внимательно изучили содержимое папки, оставленной Саммерсом.
— Ну, так что ты думаешь по этому поводу? — нетерпеливо спросил Норман, дождавшись, когда Вольфсон отложил последний лист.
— Всякие мысли приходят, — задумчиво откликнулся физик. — Введение информационного потока от Солнца в объем термояда-путь довольно перспективный. И не только для физики, но и для кибернетики, в этом я почти уверен.
— Я тоже. Но...
— Но?
— Не знаю, Карл, не оскорбит ли это твоей национальной гордости.. А впрочем — плевать. Те тоже были немцами. Я вот о чем. Тебе известно, что в конце второй мировой войны Германия могла оказаться накануне реализации не только атомной, но и водородной бомбы, для этого имелись довольно серьезные предпосылки, И если бы не тайный саботаж со стороны ряда ведущих физиков, кто знает, чем кончилась бы эта война?
— Понимаю.
— Тогда делай выводы.
— Ты предлагаешь законсервировать наши исследования?
— Надеюсь, от голода мы не подохнем. Сумеем как-нибудь прокормиться на том, что станет платить Монтэг за оценку информации.
— Ты считаешь их такими болванами?
— Прежде всего, Карл, я не считаю болваном себя. К тому же у нас есть и преимущества: мы впереди. И знаем гораздо больше, чем те, кому вздумается проверять и перепроверять нашу лояльность.
— Махнуть к русским?
— Ну, это дело нехитрое. Путь наименьшего сопротивления. Куда сложнее — остаться здесь и приносить пользу.
— Работать?!
— Я сказал так: «приносить пользу».
— А конкретно?
— Это нужно будет хорошенько обмозговать. Посоветоваться с Лолой, Петром. Точнее, с Гаалом и Эо. Может статься, у них уже готовы оптимальные варианты.. Знаешь, в последнее время мне стало как-то лень думать: кажется, будто кто-то за тебя все уже выдумал, К тому же многое зависит от того, на кого ты работаешь, думаешь, каковы могут быть последствия этого думанья.
— Не юли. Что ты предлагаешь?
— Ладно, не буду. Так вот, оба мы согласны, что информация, которую ми получили, заслуживает довольно пристального внимания. Допустим теперь, что та же информация имеется и в распоряжении русских, в результате чего им удастся «уговорить» плазму. Следовательно, наша оценка должна быть положительной. А после этого мы просто окажемся вынужденными дублировать эксперимент.
— Чтобы порадовать мистера Донована?
— Наоборот. Оценка будет положительной, но повторение опыта может обернуться... Черт его знает, чем оно может обернуться.
— А цель? Смысл?
— Останемся при своих.
— Это как же? Ты — может быть, а вот мне...
— Я сказал — «мы». Здесь все довольно просто: ты иногда забываешь о нашей милой системе. Я имею в виду преимущества свободного предпринимательства и здоровой частной инициативы. Что даст обуздание плазмы? Практически — даровую энергию, океан энерг. и. Теперь подумай: куда деваться тем, кто наживал, наживает и надеется наживать в будущем миллиардные барыши на энергетическом голоде? Как отнесутся они к перспективе потерять всякую надежду на дальнейшее процветание своих нефтяных, угольных и прочих монополий? Как отреагируют на это компании, снабжающие нас сегодня электроэнергией, получаемой на гидроэлектростанциях? Улавливаешь?
— Хм... Пока лишь в общих чертах. Они заморозят все это?
— Заморозят? Нет, дорогой мой, это не патент, который можно купить и упрятать в стальной сейф. Это гораздо больше: идея. А данная кaтегория требует иного, более деликатного обращения. С ними нельзя бороться, их нельзя спрятать. Но их можно скомпрометировать, опорочить, отвлечь от них внимание. Ибо сказано: «Воюя с призраками, мы наделяем их материальной силой». Идея — из породы призраков.
— Согласен. Но каким же образом...
