— Теперь газуй, — сказала Лола, и когда машина умчалась, повернулась к своим спутникам, — Стив, позади вас канава. Аккуратненько положите в нее автомат и замаскируйте. Карл вам поможет. Сколько у вас с собой наличными?
— У меня сотни две, — сказал Норман, залезая в кювет.
— Я беднее, — отозвался Вольфсон. — Не наскребу и пятидесяти.
— Ничего не поделаешь, — вздохнула Лола, — придется пощипать кого-то из малознакомых. У меня только двадцать пять.
Оба ученых вскинулись так, будто внутри у них выпрямились стальные пружины. Открыв рты, они смотрели на молодую женщину, словно увидев ее впервые в жизни.
— Н-ну, Лола, это уж ты того... — сказал физик. — Это же черт знает что! Нет уж, меня уволь.
Норман кивнул: «меня тоже». Лола прищурилась,
— Значит, угонять полицейский вертолет — это вам сам бог велел. А вот облегчить душу какогонибудь прохвоста, который наживается на вас и подобных вам, — грех? Ладно. Возьму на себя.
— Мы не гангстеры! — запальчиво крикнул Норман. — В конце-то концов! Добраться можно и с этими деньгами.
— Этих денег не хватит, — спокойно возразила Лола. — Но вы, кажется, поняли меня превратно. Я не имела в виду никакого насилия. Физического. Просто я делаю ставку на мощь вашего серого вещества. И, конечно, немного — на собственную смекалку... Стоп! Это, кажется, то, что нужно.
Из-за поворота вынесся длинный, приземистый «Ягуар». Лола сделала шаг вперед, показала водителю большой палец, Взвизгнув тормозами, машина остановилась, из окна высунулась голова белокурого красавца. Показав отличные зубы, он осведомился:
— Мисс намерена меня осчастливить?
— Я не одна, — очаровательно улыбаясь, oтвeтила Лола, делая жест в сторону выбирающихся канавы ученых.
— А вот это несколько меняет дело, — произнес белокурый прокисшим тоном, — Я европеец, а у нас нe принято подвозить встречных. — Он потянулся к зажиганию, но Лола покачала roловой.
— Эти люди — известные yченые.. И если примете нас, потерпевших ужасное кораблекрушение ние, на борт своего великолепного лайнера, вам никогда не придется жалеть об этом... Наше дело связано с Солнцем.
Молодой человек мгновенно преобразился.
— Черт возьми, почему вы не сказали об этом сразу? — он выскочил из машины, широко распахнул дверцы, обежал кругом, открыл вторые, вернулся и жестом радушного хозяина пригласил садиться, — Вы просили меня, имея право требовать. Теперь прошу я.
Лола села впереди, ученые расположились на заднем сиденье. Через несколько секунд машинa развила огромную скорость, и Лола с удовольствием прислушивалась к ровному гудению ее мощных моторов. Молодой человек, мельком взглянув на нее, улыбнулся, коротко бросил: «Приказывайте!»
— Нам нужно, очень нужно в Сан-Диего. И как можно скорее, — несмело сказал Вольфсон. — Это вaжно не только для нас.
Молодой человек коротко хохотнул.
— Великолепно! Именно туда и я тороплюсь с самого утра. Однако разрешите представиться. Меня зовут так: Петр Нефедович Притуленко... Это украинская фамилия. И я соврал вам, когда сказал «у нас в Еропе». Мои далекие предки — выходцы с Украины, теперь наша семья живет в Канаде. А в Штаты я попал по делам фирмы, как только началась эта возня с Солнцем... До сих пор не могу прийти в себя! Кто-то из ученых изрек: «Звезда? Это совсем просто!» Вот вам и «простота».
— Простите за бестактность, — улыбнулся Норман, — а что, собственно, вас заставляет так спешить? Любопытство? Или это как-то коррелирует с интересами фирмы?
— Еще как! — жизнерадостно откликнулся Петр, — Дело в том, что мы специализируемся на выпуске приборов, которые предсказывают различные солнечные пертурбации. Вам знакомы работы Чижевского? Эго мой знаменитый соотечественник... Так вот, в свое время ом и Вельховер разработали схему и создали прибор с использованием коринебактерий, — эти «жучки» меняют свою окраску за несколько суток до того, как мы получаем возможность визуально фиксировать те или иные изменения в солнцедеятельности. Ну, а что означают такие изменения, вам, полагаю, известно: это магнитные бури, нарушения в радиосвязи, рост инфекционных заболеваний... Это инфаркты и инсульты, рост катастроф на транспорте, числа самоубийств и преступлений, опечаток в периодике, брака в производстве высокомолекулярных соединений, патологий в психике... Разве все перечислишь? Уже сегодня наши приборы дают вполне надежные прогнозы, но случается, и подводят. В результате — рекламации, порой даже проклятия, а это не делает нам чести, не способствует престижу фирмы. Конечно, в общем-то жаловаться грех, дела идут неплохо. Но разве можно упустить такую возможность? Вот мой дядюшка, — ему удалось наложить лапу на контрольный пакет акций года три назад, — пронюхал каким-то образом сначала о теоретических исследованиях Вольфсона, — вам известно это имя? Он работает с каким-то нейрокибернетиком... Э, черт, забыл фамилию. Ну, не важно. Так вот, сначала мы узнали о теоретических исследованиях, а потом — о подготовке рабочего проекта. Дядюшка сразу же командировал в Норфолк своего представителя, щедро его авансировал. Третьего дня он вызвал меня и велел лететь в Денвер, где ждать дальнейших указаний. Я должен был находиться в полной готовности, чтобы мчаться туда, где рабочий проект будет осуществлен... И вот — еду.
— Да, такое и выдумать трудновато, — рассмеялась Лола. — Знакомьтесь, Петр. Позади вас — физик Карл Вольфсон, рядом с ним — нейрокибернетик Стив Норман. Я представляю прессу, меня зовут Лола Брайтон. Я, как и вы, рассчитываю заработать.
Искоса глянув на молодого человека, Лола улыбнулась: челюсть его отвисла, глаза округлились, выражая крайнюю степень удивления, растерянности.
— Ну и ну, — только и сумел он вымолвить наконец.
— А что вы намерены предпринять на месте? — спросил Норман. Петр пожал плечами.
— Кому-то что-то придется, наверное, подарить, где-то смазать, чтоб не скрипело... Ну, а потом ввернуть пару-другую вопросов, представляющих узко специальный интерес для фирмы... Примерно, так: нельзя ли будет впредь давать знать нам, людям, что намерено послать нам Солнце в ближайшие дни, месяцы, годы? К чему нам следует готовиться и как вести себя? А то ведь просто неудобно как-то нам, разумным, идти на поводу у каких-то коринебактерий...
— Это ваш дядюшка предложил такие вопросы? — поинтересовалась Лола, — И именно в такой вот редакции?
— Нет, почему же? — удивился Петр. — Как инженер, я должен собрать максимум полезной информации. Сориентируюсь на месте.
Норман саркастически улыбнулся.
— А вам не кажется, что если Солнце даст исчерпывающие ответы на подобные вопросы, ваша фирма автоматически... в трубу?
Молодой человек ответил не сразу. А когда заговорил — медленно, будто раздумывая вслух, тщательно взвешивая каждое слово, — его будто подменили: от жизнерадостной бесшабашности, самоуверенности не осталось и следа.
— Семь лет назад, во время неожиданной вспышки на Солнце, в результате инфаркта миокарда умерла моя мать... Собственно, это событие и заставило меня избрать определенный путь в жизни. Я начал внимательно следить за статистикой — медицинской, биржевой, экономической. Прочел все работы Чижевского. И мне все чаще становилось не 43 по себе, когда тяжко, глубоко и совершенно незаслуженно страдали не только мои родные или просто знакомые люди, но и тысячи, миллионы и миллиарды... А вы говорите мне «вылетит в трубу»! Да черт с ней, с фирмой! И как можно рассуждать подобным образом, сопоставлять несопоставимое...
— Ха! — сказал Вольфсон. — Сначала мы имели информацию о том, что ваши предки — выходцы— из России. Но почему вы сразу не сказали нам, что вы коммунист?
Петр раскрыл рот, обескураженно глянул на Лолу. Она положила пальцы на его руку и сказала:
— Ну-ка, остановитесь на минутку, У меня возникла идея.
Молодой человек пожал плечами, свернул к обочине, затормозил. Лолa обвила его шею руками и со вкусом поцеловала.
