— Я старший полицейский офицер Меткаф, а это инспектор Клифтон. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
— Насчет чего?
Он явно насторожился. Джез первым улавливает настроение.
— Не беспокойтесь, — говорит он. — Мы не из полиции нравов и не собираемся никого арестовывать. Нам только и нужно, чтобы вы взглянули на эти снимки и сказали, не узнаете ли кого-нибудь.
— Если вы не из полиции нравов, то откуда тогда?
Ред подается вперед, и в его голосе появляются стальные нотки.
— Сэр, вы слышали, что сказал мой коллега. А теперь будьте добры, посмотрите фотографии.
Джефф переводит взгляд с Реда на Джеза и кивает.
Ред передает фотографии. Всего их шесть. Ред добавил три контрольные, фотографии людей, уже умерших, которых никто в «Коулхерне» знать не мог.
Огромными ручищами Джефф берет фотографии и подносит под свет над денежным ящиком кассы. Он быстро перебирает их и отдает обратно Реду.
— Я узнал его. — Он указывает на фотографию, которую положил сверху. — Пару раз этот малый к нам заглядывал.
Ред смотрит на фотографию, и у него от волнения перехватывает дыхание.
На снимке Джеймс Каннингэм, епископ Уондсвортский.
31
Они находятся на кухне квартиры над пабом. Ред с Джезом пьют минеральную воду, в то время как Джефф размахивает бутылкой пива, сопровождая свой рассказ выразительными жестами.
— Последний раз, когда я видел его здесь… Вроде месяцев шесть тому назад. Зимой, определенно, потому что на нем было такое длинное теплое пальто.
— Сколько раз он бывал здесь до того? — спрашивает Ред.
— Пару раз я его точно видел. Но он мог заходить и не в мою смену или в ту пору, когда меня здесь еще не было. Я-то устроился сюда около трех лет назад.
— Значит, вы видели его максимум три раза за эти три года?
— Да.
— Но ведь сюда за это время наверняка заходили тысячи людей. Почему вы так отчетливо запомнили именно его?
Они не назвали Джеффу имя Каннингэма, не говоря уже о том, почему им интересуются, а Джефф не стал спрашивать. Он имел достаточный опыт общения с полицией, чтобы понимать — лишние вопросы только злят копов. Ответов все равно не получишь, а о чем нужно, они сами скажут.
— Потому что он немолод. Старше, чем большинство из моих клиентов, это точно. И потому что… всегда приходил один и один же уходил.
— А это необычно?
— Необычно. Как правило, люди приходят сюда с дружками, но некоторые являются в одиночку, как раз для того, чтобы кого-нибудь подцепить.
— Но ведь есть и такие, кому не удается подыскать себе спутника. Не каждому ведь везет.
— Да, конечно. Но как раз этот малый, похоже, никого и не искал. Не старался никого подцепить. Он просто заходил, брал пару стаканчиков выпивки, разговаривал с кем-нибудь, кто оказывался по соседству, а потом уходил.
— К тому же, — замечает Джез, — он не воплощал собой юную мечту любви.
Джефф пожимает плечами.
— Это как раз не важно. Здесь бывают ребята с самыми разными вкусами.
— А сегодня тут есть кто-нибудь из тех, кто, на вашей памяти, разговаривал с этим человеком?
— Господи, ну и вопросики у вас! Дайте подумать. — Джефф морщит лоб. — Вообще-то я их припоминаю. Мог бы узнать одного, может, двоих, которые разговаривали с ним, но сегодня их здесь нет.
Ред вручает ему карточку.
— Можно вас попросить, когда они зайдут, позвонить нам?
— Конечно.
Джефф спускается по лестнице с Редом и Джезом и провожает их через боковую дверь. Почти до самой машины они идут молча.
— Ну и какие соображения? — спрашивает наконец Ред.
— Всю эту троицу роднит то, что они, кажется, не определились насчет своей сексуальной ориентации. То ли гомосексуалисты, то ли нет. Возможно, Серебряный Язык высматривал как раз такую добычу. Может быть, хотел, чтобы они считали его геем, может, просто хотел их напугать. Увы, по части соображений у меня не густо.
— У меня тоже, — говорит Ред. — В сексуальном смысле он их не трогал. Не трахал, ничего такого не делал. Они раздеты, но не донага. Похоже… похоже, что у него, как и у них, тоже нет уверенности.
Ред лезет в карман за ключами от машины.
— О черт! — говорит Джез.
Ред смотрит на него через крышу «воксхолла».
— Что?
— Я тут подумал. Помнишь Эммануэля Спитери?
— Последнюю жертву Ирлэнда?
— Ага.
— И что с ним?
— Он был ресторатором.
Ред моментально схватывает.
— Как Филипп Род.
— Именно.
Ред находит ключи, вставляет их в замок. С громким щелчком открывает дверцу.
— Это может быть совпадением, — говорит он, скользнув на место водителя.
— А может быть, он продолжил дело с того места, на котором остановился Ирлэнд. Спитери последний, Род первый. Бесшовное соединение.
Ред заводит двигатель, проверяет зеркало заднего вида и выруливает на дорогу.
— Господи боже мой! Ирлэнд-два. Вторая серия. Только этого нам не хватало.
32
— До чего гнусное место, — говорит Дункан.
— Мы там еще не побывали, — замечает Кейт.
— А нужно? Ты только посмотри, что за дыра! Грязный притон гомиков-сифилитиков, да еще в Сохо, в самом темном переулке.
Прокашлявшись, Дункан с отвращением плюет на землю. Кейт нарочито оттесняет его и проходит к двери в «Субстейшн».
— Ну, давай, Дункан, — говорит она. — Смелее, не робей.
У двери двое: женщина с пурпурными волосами и кольцом в носу и вышибала с длинными, до плеч, волосами. Кейт тянется за удостоверением, но тут женщина с пурпурными волосами неожиданно говорит:
— Прошу прощения, сэр, но вам сюда нельзя.
