защиты Эрика. Но мы не собираемся этого делать. Ты ведь правда не ожидаешь, что Логан будет финансировать защиту человека, который убил его дочь?
— Но ты при этом ожидаешь, что он спасет бизнес отца того человека, который убил его дочь?
— Да, конечно. Почему бы и нет?
Роберт вздыхает.
— Просто мне это не нравится.
— Я знаю. Мне тоже очень не нравится. Но в подобной ситуации это лучшее решение.
— А что скажет твоя мать?
— А что она скажет, если ты обанкротишься? Что скажут твои банкиры, если узнают, что ты в состоянии получить необходимые деньги, но предпочитаешь этого не делать?
— Мы не заслуживаем этих денег, Ред.
— А Шарлотта не заслуживала такой смерти. Это уже разрушило жизни слишком многих людей. Так пусть хоть что-то, связанное с этой историей, кому-то пойдет на пользу.
Ред снова выступает в роли старшего по отношению к собственному отцу.
— Возьми эти деньги, папа. Из того, что тебе не хочется этого делать, вовсе не следует, что это неправильно.
Роберт ерошит волосы пальцами, а потом приглаживает их тыльными сторонами ладоней.
— Ладно. Позвони Логану и скажи ему, что мы возьмем награду.
37
Кейт ловко прокладывает себе путь сквозь толпу завсегдатаев у бара, хлопается на стул напротив Реда и ставит напитки на стол. Пинту светлого пива для него, водку с тоником для себя. Уборщица берет с их стола пепельницу и высыпает ее содержимое в пластиковый короб.
Поскольку большинство выпивающих стоят на тротуаре снаружи, паб оказывается почти в полном распоряжении Реда и Кейт. Они сидят в уголке, самом дальнем от двери, так что могут видеть каждого, кто заходит в заведение. Под ногами заляпанный пятнами темно-красный ковер, над столиками витает застоявшийся сигаретный дым.
Ред потирает глаза руками.
— Представляю, как ты себя чувствуешь, — говорит Кейт.
Он смотрит на нее.
— Дерьмовая неделя, а?
— Что толку об этом твердить?
Он делает большой глоток из пинтовой кружки, уже третьей за этот вечер, и чувствует, как алкоголь притупляет ощущение усталости. Больше всего ему хочется напиться так, чтобы можно было забыться. Выхлебать четыре или пять пинт, а потом переключиться на что-нибудь покрепче, так чтобы ко времени закрытия его мозг плавал в черепе, а во рту сохло быстрее, чем в пустыне. Он готов пить с Кейт, если она хочет, или, если придется, в одиночестве. Сидеть у бара, уставившись в пространство, и топить в спиртном боль неудачи. Плевать на завтрашнее похмелье. Ему необходимо напиться.
Прошло три месяца, а они, по части поисков Серебряного Языка, так и топчутся на месте. Ред работает по шестнадцать часов в сутки, с восьми утра и за полночь, шесть или семь дней в неделю, в надежде, что это каким-то образом поспособствует так нужному для него прорыву. Хотя в глубине души сам понимает, что это глупость. Вообще-то было бы больше проку, если бы он не тянул из себя жилы, а, напротив, отправился бы в какое-нибудь безлюдное местечко, например на западное побережье Шотландии, и ждал, когда свежий ветер навеет ему нужные ответы. Однако работать не жалея сил недостаточно. Нужно, чтобы твое усердие могли увидеть и оценить, а отъезд в Шотландию мог бы быть истолкован как пренебрежение к своим обязанностям. Поэтому Ред остается в пыльном, душном, задымленном городе и каждый день доводит себя до изнеможения. По утрам он спасается при помощи кофеина. Порой, ближе к вечеру, когда кофе уже вызывает отвращение и вливать его в себя в еще больших количествах становится невозможным, он находит пустой кабинет и ложится на пол на полчаса, витая между бодрствованием и сном, в том сумеречном состоянии, когда между ним и реальностью опускается дымчатая, полупрозрачная пелена. И по вечерам, когда жители города возвращаются домой после работы, а потом снова выходят на улицы в поисках развлечений, Ред продолжает работать.
И что это ему дало? Да ничего! Совершенно ничего. Разве что мешки под глазами, похожие на сумки кенгуру. Вот уже и кожа чуть ли не отстает от лица из-за крайней усталости.
— Ты выглядишь словно только что с живодерни, — говорит Кейт.
— Я и чувствую себя так же.
— Нет, серьезно, Ред, тебе нужно немного отдохнуть. Привести себя в порядок. Я видела покойников в лучшем состоянии, чем ты.
Он показывает ей язык.
— По крайней мере это у меня пока на месте.
— Не надо шутить на эту тему, Ред.
— Извини. И насчет моего поганого состояния ты, конечно, права.
— Хотя ты и не собираешься ничего предпринимать в этом плане, потому что ты упрямый сукин сын.
Он глубоко вздыхает.
— Давай скажем так. Я не собираюсь ничего предпринимать в этом плане, потому что больше всего на свете хочу поймать этого мерзавца. Беда в том, что, находись он сейчас у меня перед носом, я бы все равно его не узнал.
Живот у него начинает надуваться от пива. Надо бы перед уходом что-нибудь съесть, но сегодня вечером они со Сьюзен идут в гости. Раз уж так вышло, что он притащится туда пьяным, надо хотя бы ради приличия иметь аппетит.
Когда Ред снова заговаривает, он ощущает в своем дыхании запах пива.
— Кейт, за все время, пока я работаю, по всем делам, которые мне доводилось вести, у меня всегда имелся… как бы лучше выразиться… пожалуй, контроль над ситуацией. Возьми любое дело, кроме этого. Сколь бы ужасными ни были убийства, я всегда знал, что в конце концов преступник будет пойман. Такого рода поиски похожи на игру в прятки, с той лишь разницей, что искать мы можем дольше, чем он прятаться. Сколь бы ни было велико число мест, где можно укрыться, оно не бесконечно. Каким бы безымянным и невидимым ни считал себя преступник, ему все равно необходимо дышать, есть, пить и спать. Ему все равно нужно существовать. И с течением времени он неизбежно начнет совершать поступки, которые будут увеличивать вероятность его поимки. Таким образом, мы, полицейские, знаем, что обязательно его найдем, а значит, преимущество на нашей стороне. Мы непременно одержим победу. Вопрос лишь в том, где и когда это случится.
— И в том, сколько людей будет убито, прежде чем это случится.
— Да, в какой-то степени. Нужно смириться с неизбежным; поймать сразу удается далеко не каждого. Однако следует учитывать два обстоятельства. Первое: чем больше он убивает, тем больше вероятность того, что им будет допущена оплошность, которая позволит выйти на его след. Рано или поздно он себя непременно хоть чем-то, да выдаст. Вспомним Колина Ирлэнда. Он убил пятерых и допустил только одну промашку. Помнишь какую?
— Конечно. Я читала его дело. Отпечаток большого пальца на оконной решетке в Дэлстоне. Какой-то шум снаружи привлек его внимание, он выглянул в окно и оставил след большого пальца.
— Именно. Даже не полный отпечаток, а частичный. Вроде бы крохотная оплошность, но этого оказалось достаточно.
— А второе?
— Независимо от того, скольких он убил, тот факт, что в конце концов мы его поймаем, уменьшает количество жертв. В противном случае их было бы еще больше. Если серийного убийцу не остановить, сам
