Голос Реда с другого конца комнаты:
— Что в нем? Что там написано?
— Это от той сумасшедшей секты, которую мы с Джезом проверяли в октябре, — отвечает Кейт. — Той самой, где здоровенный малый вещал о семи печатях, а потом грохнулся в обморок, когда Джез порезал руку.
Обрывки слов срываются с губ Кейт, когда она читает:
— Дорогой мистер Уоррен… Спасибо за ваше обращение… Встречи по изучению Библии три раза в неделю, по вторникам, пятницам и воскресеньям… Так-так-так… Посещение не обязательно, но, разумеется, желательно… Пожертвования соответственно тому, что вы можете себе позволить… Ну, тут всякая муть… С уважением.
Подпись в одно слово, написанное с росчерком-завитушкой. Израэль.
Кейт смотрит на Джеза.
— Ничего не понимаю. Зачем было Дункану держать здесь это письмо? Он вряд ли проявил бы подобную беспечность, а?
— А оно подлинное? — спрашивает Ред.
— Ну да, — отвечает Джез. — Точно такую же почтовую бумагу я видел на столе Израэля, когда мы с ним толковали. Это определенно его. Адресовано Дункану, в Скотланд-Ярд, на его почтовый ящик. Может быть, он не хотел сообщать Израэлю свой домашний адрес.
— Я не думаю, что он мог бы делать это с целью внедрения, — предполагает Кейт. — Знаете, выступить в роли искреннего почитателя культа, чтобы раздобыть информацию.
Ред качает головой.
— Это не по нашему ведомству. Такие делишки, они в духе контрразведки. Тайное выявление потенциально опасных для общества лиц.
— Я думала, что контрразведка должна заниматься политикой, — говорит Кейт.
— То-то и оно. «Должна» — подходящее слово. Но на деле они ищут не одних шпионов, а заносят в свои списки всех, способных представлять какую-либо угрозу. Не обязательно водить дружбу с террористами, чтобы оказаться у них на крючке. Те ребята, которых мы задержали на Углу ораторов в тот день, — бьюсь об заклад, они все угодили в списки контрразведки.
— Но если Дункан член Церкви Нового Тысячелетия, — говорит Джез, — почему его не было там, когда мы туда зашли?
Кейт пожимает плечами.
— Может быть, он не смог выбраться в тот день. Может, это был один из выходных, которые он проводит с Сэмом. В конце концов, мы туда наведались в пятницу. Может быть… Джез, как тебе кажется, не Дункан ли навел нас на эту контору?
— Нет. Это был не его голос по телефону. Если только он не использовал какой-то исказитель, а на это было не похоже. Я уверен, что узнал бы его.
— Так или иначе, — говорит Ред, — складывается впечатление, что Дункан является — или, по крайней мере, собирался стать — членом своего рода апокалиптического культа. Но само по себе это ни о чем не говорит. Мы не можем вот так взять и арестовать его на этом основании. Это не значит, что он причастен к убийствам. Он продал эту историю прессе, но вступление в секту не преступление. Нам нужны серьезные доказательства.
— Какие, например? — спрашивает Кейт.
Некоторое время они молчат, размышляя, взвешивая каждый возможный вариант, оценивая его последствия и результаты.
— Есть мыслишка! — неожиданно восклицает Джез.
— Какая?
— Список кредитных карт.
— Какой список?
— Помните, сведения о тех, кто покупал серебряные ложки. Надо посмотреть, не значится ли он в этом списке.
Джез роется в папках, наваленных на Дункановом столе, которым они теперь пользуются как дополнительным общим столом.
— Вот. — Он показывает оранжевую картонную папку. — Вот он.
— Но его не может быть в этом списке, — говорит Кейт. — Мы проверили всех до единого.
— Не мы. Он. Дункан. Дункан занимался сбором информации по ложкам, если ты помнишь.
Кейт хлопает рукой по губам.
— Но он наверняка стер свое имя, когда его увидел!
— Возможно. Но имена приходили потоком. Может быть, он внес его в базу данных, не подумав. Если там была только фамилия, без инициалов, он мог и не придать этому значения. В конце концов, Уоррен распространенная фамилия. Просто взял да пометил фамилию как проверенную.
Джез быстро листает страницы.
— Почему бы тебе не начать с конца? — предлагает Ред. — Ведь фамилии, начинающиеся с «У», там, не так ли?
— Фамилии здесь не в алфавитном порядке, — говорит Джез. — Они заносились в список по мере поступления.
Он пробегает пальцем вниз по страницам, бормоча:
— Ну, давай. Ну, давай же.
Имена напечатаны в виде таблицы и вычеркнуты по мере того, как их устраняли. Список длиной в четырнадцать страниц.
Добравшись до предпоследней страницы, Джез находит, что искал.
Одна из фамилий вычеркнута — не столько вычеркнута, сколько, можно сказать, вымарана жирной чертой черного маркера.
Джез вертит в руках листок бумаги, то смотрит на его оборотную сторону, то подносит к свету.
— Ну и ну, будь я проклят! — восклицает он.
Все обступают его.
С задней стороны удается рассмотреть то, что Дункан так старался скрыть.
— Уоррен Д. Номер кредитной карты и детали сведения о покупке прилагаются.
— Покупка датируется средой первого мая девяносто седьмого года, — говорит Ред. — Точно за год до того, как все это началось. Подонок!
— Но почему? — встревает Кейт. — Снова возникает вопрос, зачем было Дункану оставлять эту губительную информацию. Забрал бы, и концы в воду.
— Кто его знает, — говорит Ред. — Если это не ошибка, то, может быть, своего рода бравада. Оставить изобличающий его материал под носом у тех, кто ведет расследование. Ты говорила о том, как насмехаются над полицией, Кейт. Куда уж больше! — Он возмущенно фыркает. — Возьмем его за шкирку.
Итак, он у них в руках.
— Минуточку, — говорит Джез. — Если мы всей оравой нагрянем в дом Дункана, неизвестно, что он способен выкинуть. Если он вообще там. А если нет, мы рискуем спугнуть его, потому как среди соседей точно пойдут разговоры. Не хватало нам только, чтобы он ударился в бега или отмочил нечто уж вовсе несусветное. Нет, его надо взять аккуратно, без шума, и действовать с полной уверенностью.
— И что ты предлагаешь? — спрашивает Ред.
— Провести небольшую разведку. Посмотреть, как обстоят дела. Что-нибудь тонкое и незаметное.
— Ты готов вызваться добровольцем?
— Да. Я знаю, где он живет. Сгоняю туда и все разведаю. Если он дома, я сообщу по радиосвязи, и мы сможем взять его тепленьким. Если его дома нет, установим наблюдение до его возвращения.
— Ты не пойдешь один.
— Почему нет?
— Джез, если Дункан и есть Серебряный Язык, то позволю тебе напомнить, что он убил десятерых. Я
