руке.
Сент-Чарльз-авеню казалась такой спокойной по сравнению с праздничным безумием центральных улиц города, что поначалу я нашла ее немного жутковатой. Мне казалось, что я проскользнула через какую-то волшебную дверь из реальной жизни в сказку и оказалась в моей собственной Стране Оз.[19] Все выглядело нереальным: высокие пальмы, красивые уличные фонари, замощенные булыжником дорожки и улицы и особенно огромные дома, которые больше походили на небольшие дворцы принцев и принцесс, королей и королев. Большинство особняков стояло посреди огороженных крупных участков земли. Красивые сады были полны разросшейся массой сверкающей зеленой листвы, розами и другими всевозможными цветами.
Я медленно брела вперед, впитывая окружающее изобилие и удивляясь, как одна семья может жить в таком шикарном доме на таких прекрасных участках. Это каким же надо быть богатым? Я удивлялась. Я была так заворожена, так околдована богатством и красотой, что почти прошла адрес, записанный на клочке бумаги. Когда я остановилась и взглянула на резиденцию Дюма, то на какое-то время просто онемела от ее роскоши. Ее служебные постройки, сады и конюшни занимали большую часть квартала. Весь участок был огорожен забором, сделанным в форме стеблей кукурузы.
Это был дом моего настоящего отца, но по сравнению с особняком цвета слоновой кости, что рисовало мне мое воображение, этот более походил на дом, построенный для греческого бога. Двухэтажное здание с высокими колоннами, верхушки которых напоминали перевернутые колокола, украшенные листьями. Две галереи – одна огромная перед главным входом и вторая над ней. Каждая имела резные декоративные перила из чугуна, на перилах внизу были изображены цветы, наверху – фрукты.
Я прошла по дорожке вокруг дома и участка. Увидела бассейн и теннисный корт и продолжала разглядывать все это с восторгом и ужасом. Здесь было что-то волшебное. Казалось, я попала в страну вечной весны и моих грез. Две серые белки прервали свои поиски пиши и уставились на меня, более с любопытством, чем с испугом. В воздухе стоял запах зеленого бамбука и гардений. Цветущие азалии, желтые и красные розы и гибискус были видны повсюду. Шпалеры и беседки покрывали вьющиеся растения и целые шатры пурпурной глицинии. Ящики красного дерева на перилах и наружных подоконниках были заполнены петуниями.
Дом был залит светом, все окна сияли. Медленно я совершила полный круг, задержалась у парадной калитки, но пока стояла там вытаращив глаза, впитывая элегантность и величие, я начала подумывать, как меня угораздило приехать сюда, в такую даль и в такой дом. Понятно, люди, живущие в особняке, как этот, настолько от меня отличны, что я могла с таким же успехом отправиться в другую страну, где люди говорят на другом языке. Сердце мое упало, остро кольнула пульсирующая боль в виске. Что делала здесь я, никто, кайенская девчонка-сирота, которая обманывала сама себя иллюзиями, что после урагана невзгод ее ожидает радуга. Теперь уже я не сомневалась, что, скорее всего, мне придется искать дорогу обратно на автобусную станцию и возвращаться в Хуму.
Удрученная, с опущенной головой, я отвернулась от дома и пошла было прочь, как вдруг, будто возникнув из дымки, прямо передо мной с визгом затормозил небольшой красный, как пожарная машина, с откидным верхом спортивный автомобиль. Водитель выпрыгнул из него, не открывая дверцу. Это был высокий молодой человек с копной блестящих золотых волос, в беспорядке рассыпавшихся по его гладкому лбу. Несмотря на светлые волосы, кожа его имела смуглый оттенок, и этот оттенок заставлял его глаза небесно-голубого цвета сверкать намного ярче при уличном освещении. Одетый в смокинг, широкоплечий, со стройным торсом, он возник передо мной словно сказочный принц – величественный, элегантный, сильный; это сравнение пришло мне в голову, потому что черты его лица казались высеченными из материала, достойного королей.
У него был твердый, совершенной формы рот, римский нос, абсолютно прямой, и эти ослепительно голубые глаза. Линия челюсти круто поворачивала вверх, усиливая впечатление выгравированной копии какого-то идола из кинозвезд. На секунду у меня перехватило дыхание, я была не в состоянии двигаться от сияния его теплой и привлекательной улыбки, которая быстро переросла в тихий смех.
– Интересно, куда это ты собралась? – спросил он. – И что за костюм? Ты что, изображаешь бродяжку? – Парень обошел меня кругом, будто оценивая на каком-нибудь конкурсе мод.
– Простите?
Мой вопрос вогнал его в приступ истерики. Он схватился за бока и облокотился на капот своей спортивной машины.
– Шикарно. Я в восторге. Простите? – передразнил он.
– Не думаю, что это так смешно, – с негодованием заметила я. Но мои слова заставили его вновь расхохотаться.
– Я никогда не ожидал от тебя, что ты выкинешь нечто подобное. – Парень протянул ко мне изящную руку ладонью вверх. – И где ты раздобыла эту сумку? В магазине уцененных товаров? Скажи хоть, чем ты ее набила? Разными тряпками?
Я прижала чемоданчик к животу и поспешно выпрямилась.
– Это не тряпки, – возразила я. Он опять засмеялся. Казалось, что бы я ни сделала, что бы ни сказала, как бы ни посмотрела, это вызывало у молодого человека истерику.
– Что тут такого смешного? Эти вещи теперь – все мое имущество, – подчеркнула я. Он покачал головой и продолжал широко улыбаться.
– Правда, Жизель, ты просто совершенство, клянусь. – Он поднял руку в клятве. – Это самое лучшее из того, что ты когда-либо вытворяла. И твое негодование… Ты наверняка выиграешь приз. Все твои подруги умрут от зависти. Блестяще! И так удивить меня! Мне это нравится.
– Во-первых, – начала я, – меня зовут не Жизель.
– О, – парень все еще усмехался, будто поддакивал сумасшедшей, – и какое же имя ты выбрала?
– Меня зовут Руби.
– Руби? Мне нравится, – проговорил он с задумчивым видом. – Руби… рубин… драгоценный камень… чтобы описать цвет твоих волос. Да, волосы всегда были твоей самой большой драгоценностью, помимо настоящих бриллиантов, рубинов, изумрудов и жемчуга. И твоей одежды и обуви, – перечислил он со смехом. – Итак, – парень выпрямился и принял серьезный вид, – я должен представить тебя всем как мадемуазель Руби, не так ли?
– Мне все равно, что вы сделаете, – ответила я. – И уж конечно, не ожидаю, что вы представите меня всем, – добавила я и собралась уходить.
– Да? – воскликнул он. Я начала переходить улицу, когда юноша быстро подошел ко мне сзади и схватил за правый локоть. – Что ты собираешься делать? Куда ты идешь? – На его лице было написано недоумение.
– Домой.
– Домой? А где твой дом?
– Я возвращаюсь в Хуму, если вам так интересно. А теперь, будьте так добры, позвольте мне уйти, и…
– Хума? Что? – Он какое-то время пристально смотрел на меня, а затем, вместо того чтобы отпустить, схватил меня за другой локоть и повернул к себе лицом, чтобы я оказалась в центре пятна света, отбрасываемого уличным фонарем. В течение какого-то времени парень рассматривал меня, его голубые глаза выражали теперь беспокойство и были внимательны, пока он вглядывался в мое лицо. – Ты действительно выглядишь… по-другому, – пробормотал он. – И это не из-за косметики. Я не понимаю, Жизель.
– Я же сказала вам. Я не Жизель. Меня зовут Руби. Я приехала из Хумы.
Юноша продолжал пристально рассматривать меня и все еще держал за локти. Затем он покачал головой и вновь улыбнулся.
– Ну, Жизель. Прости, что немного опоздал, но ты заходишь слишком далеко. Признаю, это прекрасный костюм и потрясающее изменение внешности. Что еще ты хочешь от меня? – упрашивал он.
– Я бы хотела, чтобы вы отпустили мои руки, – сказала я. Он так и сделал и отступил назад. Его недоумение переходило в негодование и гнев.
– Что здесь происходит? – воскликнул он. Я глубоко вздохнула и оглянулась на дом. – Если вы не
