неотразима, как Мэдди, ее глаза были скорее зелеными, чем серыми, а лицо – круглее, чем у старшей сестры. Она выглядела на шестнадцать-семнадцать, и, несомненно, была на грани собственного дебюта в свете.
– Рад познакомиться с вами, – сказал он, улыбаясь и беря ее за руку.
– Нас ждет ленч, – проговорила герцогиня, вынужденная повысить голос, чтобы ее услышали за продолжительными выражениями благодарности со стороны виконта. – Сюда, пожалуйста.
Они проследовали в столовую, где в продолжение всей трапезы не смолкал шум голосов. Куин наблюдал за всем с изумлением, удивляясь тому, что Мэдди сумела стать такой независимой и остроумной среди таких… недалеких и глуповатых родных.
– Мэдди, ты уже упаковала свои вещи? – спросил виконт. Вопрос немедленно привлек внимание Куина.
– Собирать вещи? Ради чего?
В комнате стало тихо, хотя его уши все еще звенели от царившего здесь еще минуту назад шума. Виконт откашлялся.
– Уиллитс-Хаус теперь открыт, милорд. Не пристало незамужней дочери оставаться под чьей-то крышей, какой бы элегантной она ни была.
– Моя мать выступает в качестве дуэньи, – попробовал возразить Куин. – Здесь нет ничего непристойного.
– Нет, конечно, нет, милорд, – поспешно согласился лорд Халверстон. – Но вы же знаете, что могут пойти разговоры.
– Они и так болтают, – вступила в разговор Мэдди.
– Но чем меньше будет разговоров, тем лучше.
Куин взглянул на лорда Халверстона – остатки его доброжелательности улетучились. Она не должна уезжать.
– Вы должны были принять это во внимание пять лет назад.
– Куин! – резко произнесла его мать. – Полагаю, решение должно остаться за Мэдди.
Мэдди оглядела всех сидящих за столом, дольше всего задержав взгляд на Куине и своем отце. Наконец она повернулась к герцогине:
– Ваша светлость, возможно, мне следует возвратиться в Уиллитс-Хаус. Хотя…
– Нет! – выпалил Куин, поднимаясь.
Она сглотнула, отказываясь встретить его свирепый взгляд.
– Хотя я буду очень признательна вам, если смогу продолжать посещать вас – время от времени.
– Конечно, дорогая. Мне это будет очень приятно.
Куину гораздо приятнее было бы другое – например, никогда больше не видеть остальных членов проклятого семейства Уиллитс. Он проглотил сердитое возражение, готовое слететь с его губ, и вместо этого кивнул и бросил салфетку на стул.
– Отлично. Я позову Мэри и велю ей начать укладывать ваши вещи.
Куин вышел в холл и остановился – он дышал тяжело и прерывисто. Он прекрасно знал, что она поступает так из-за того, что он отказался признать, что они не пара. Мэдди пытается взять инициативу в свои руки, но он не собирался сдаваться. По крайней мере, сейчас. Нет, не только сейчас – никогда.
Глава 14
Мэдди вошла в Уиллитс-Хаус, пытаясь побороть навязчивую мысль, что ничего не изменилось в ее жизни даже после этих пяти лет. Эверетт, дворецкий, выглядел так же, несмотря на ошеломленное выражение лица.
– Добрый день, Эверетт. – Она улыбнулась, желая почувствовать ту легкость, которую пыталась демонстрировать.
– Мисс Уиллитс, – запинаясь, произнес он с поклоном, – Добро пожаловать домой.
– Спасибо. – Мэдди импульсивно протянула руку. Секунду поколебавшись, он пожал ее. – Приятно снова видеть тебя.
– И вас. – Робкая улыбка восхищения тронула его губы. – По вас скучали.
Остановка внизу совсем не изменилась, так же как и живопись на стенах и бордовый ковер на полу гостиной, который Мэдди всегда ненавидела. Ее сестры шли следом за ней, возбужденно болтая об их приключениях за эти пять лет, пока она медленно поднималась по ступеням, пытаясь не вспоминать тот последний раз, когда она убегала в свою спальню. Мэдди заколебалась перед неплотно прикрытой дверью, но, прежде чем она успела открыть ее, Клэр выступила вперед и загородила путь.
– Теперь это моя комната, – объяснила она. – Папа сказал, что кто-то из нас может занять ее, а ты же знаешь, что я никогда не любила утренний свет.
– Клэр, – раздался голос матери снизу, – Мэдди может занять любую комнату, которую захочет.
– Мама! – запротестовала хорошенькая рыжеволосая девушка, затем тяжело вздохнула. – О, хорошо.
– Нет, Клэр, оставайся здесь, – ответила Мэдди, направляясь дальше. – Я не очень-то любила мою старую комнату. – Та перестала быть тихой гаванью. Запертая снаружи, тогда, пять лет назад, она чувствовала себя в ней, словно в тюрьме.
Ее сестры побродили по комнате, которую Мэдди выбрала для себя, затем спустились вниз, чтобы
