Мэдди кивнула, когда ее мать вышла из комнаты.
– Хорошо.
Она знала, что нелегко будет вернуться домой, и она оказалась права. Ее мать, как бы она ни была рада вновь обрести дочь, всегда будет исполнять пожелания мужа.
Мэдди вздохнула. Пять лет вдали от дома сильно изменили ее, хотя она была уверена, что родители не поймут, что эти перемены к лучшему. Мэдди упала на кровать, пытаясь победить неожиданный приступ одиночества и гадая, что еще придумает Куинлан теперь, когда она ушла из его дома.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что она ушла? – требовательно спросил Рейф, бросив кий на бильярдный стол с такой силой, что шары на поле подпрыгнули. – И почему, черт побери, ты не сказал мне об этом сразу, как только вошел сюда?
Куин взглянул на брата, затем продолжил натирать мелом кий.
– Мне не хотелось этого делать. И я имею в виду именно то, что сказал. Ее родители пришли повидаться с ней, а она упаковала вещи и отправилась с ними. Они были в восторге.
– Это полнейший идиотизм. Ведь именно из-за них она покинула Лондон. Тебе не следовало отпускать ее.
– Правда? И что же я должен был сделать? Запереть ее в спальне? Как я понимаю, это не доставило бы ей удовольствия.
– Там ей не место, – упрямо продолжил Рейфел.
Маркиз взглянул на младшего брата. Он уже не мог отрицать, что рассматривал каждого мужчину в Лондоне через призму ревности, а Рейф определенно был чем-то огорчен.
– Там ее семья.
Рейф подошел к серванту и налил себе бокал бренди.
– Да, они ее семья. Они те самые, кто раньше толкнул ее к Чарлзу Данфри. И теперь, когда он пришел и извинился перед ней, они, вероятно, сделают это снова.
– А что в этом плохого? – спросил Куин, главным образом, чтобы получить еще одно мнение, помимо своего собственного.
– Помнишь, когда ты втолкнул меня в гостиную и чуть было не сломал мне шею? Он сделал мне великолепное предложение.
– Какое?
Купить у него пару гнедых за сто фунтов. Я должен был упираться как сумасшедший, чтобы удержать его от того, чтобы он тут же не привел их.
– И?
– Ну, не говоря уже о том, что мне не нужна была пара лошадей для коляски в Африке, они на самом деле стоили вдвое больше.
Куин отложил кий, теперь явно заинтересовавшись рассказом.
– Прости, Рейф, я не столь блестяще разбираюсь в темных делишках, как ты, но каким образом это касается тебя?
Его брат пожал плечами, с отсутствующим видом катая шар по столу.
– Мне просто кажется, что если Данфри решил продать своих гнедых, он мог бы получить за них гораздо большую сумму, чем просил с меня.
Наконец Куин начал догадываться, в чем дело.
– Значит, ты думаешь, что он не был заинтересован в их продаже?
Рейф кивнул:
– Именно, он был заинтересован в…
– Деньгах.
Маркиз поднял свой кий и вернул его в стойку у стены.
– Прости, Рейф, у меня назначена встреча.
– С кем?
Куин направился к двери.
– Пока не знаю.
Управляющий английским банком был весьма взволнован появлением маркиза Уэрфилда, вошедшего в заполненное людьми здание без сопровождения юристов и бухгалтеров. Его удивление еще больше усилилось, когда Куин попросил у него аудиенции наедине.
– Что я могу для вас сделать, лорд Уэрфилд? – заботливо поинтересовался он, постукивая пальцами по крышке старого поцарапанного стола.
– У меня к вам весьма необычная просьба. – Куин и сам поразился, почему он не чувствовал угрызения совести и чувства вины за то, что намеревался сделать.
– Что угодно, милорд. У финансов семейства Бэнкрофтов безупречная репутация.
– Благодарю, мистер Уитинг. Приятно это слышать.
