перевел дыхание. — И я скажу вам еще одно. Если, Боже упаси, этой пациенткой была бы моя жена, я бы хотел, чтобы она прошла этот курс лечения, даже если бы мне не были известны рамки его токсичности.
Комитет заседал при закрытых дверях не больше получаса и принял решение. Соединению Q разрешили более мягкий протокол, сократили его размах, определили более строго контролируемую версию предложенного.
Надпись на бутылке шампанского, появившейся у дверей Сефа Шейна, не претендовала на оригинальность. Сделал ее Логан, и все трое подписались: «Мы никогда не сможем выразить вам свою благодарность».
Согласно указаниям комитета команда соединения Q должна была нанести удар — добиться положительных результатов на первых же пятнадцати пациентах. Это означало, что масса опухоли должна уменьшиться наполовину.
Задача пугающая. Но, несмотря на это, несколько дней после заседания Логан буквально летал. Наконец они получили возможность доказать, что лекарство и активно, и относительно безопасно.
Они знали, что их идея уязвима с точки зрения токсичности. Допустим, лекарство на пациентов не повлияет, конечно, это неудача. Но и она стоила их усилий. Но, если от лекарства пациентам станет хуже или вообще оно убьет их, — это катастрофа. И для врачей такая же страшная, как и для больных. Еще до Гиппократа в медицине утвердилась истина: жизнь пациента — святое. И если кто-то из врачей, несмотря на лучшие намерения, подрывает веру пациента в себя, может встать вопрос о его профессиональной непригодности.
Начиная исследования, они были полны решимости сделать все возможное, чтобы избежать подобного несчастья.
А это означало — на первое место надо поставить отбор пациентов.
— Легко, — сказал Шейн. — погубить хорошее лекарство плохим лечением. Наилегчайший путь — набрать тех пациентов, у кого вообще мало шансов на успех.
К сожалению, почти каждый потенциальный кандидат входил в эту категорию. Потому как после установления диагноза их уже лечили химиотерапией или облучением. А после этого, как правило, у пациента появляется сопротивляемость одной терапии, и она сохранится при применении другого лечения.
Таким образом, самое большее, на что они могли надеяться, — отобрать пятнадцать женщин, принявших минимальное лечение.
Отбор кандидатов затрудняло то обстоятельство, что Ларсен отказался выделить команде Q отдельный офис. Это означало, что им не могут звонить напрямую. Они должны полагаться на свои пейджеры, а потом перезванивать. Сами же они могли звонить только из общей комнаты, в которой обычно все больше отдыхали, чем работали.
Но Ларсен не мог помешать звонкам. Не мог он отказать им в доступе к общей системе телекоммуникации, связывавшей онкологический мир с внешним. Как и любой институтский протокол, он в виде краткого обзора работы по соединению Q был заложен в систему, доступную любому врачу, который мог напрямую соединиться с институтом.
Заложенное в систему описание курса лечения завершалось призывом: нужны подходящие кандидаты. По настоянию Рестона — в их трио ему лучше всех удавались формулировки, — этот призыв получился кратким и заманчивым.
Они ждали шквала звонков и были озадачены, когда в первые несколько дней поступил всего один запрос. И, когда Логан услышал сигнал на пейджере, он сразу направился в комнату молодых ученых, чтобы поскорее перезвонить.
Звонил врач по имени Жилетт из Браунсвилла штат Техас. По его голосу и вежливой манере говорить Логан решил, что это человек в возрасте. Его пациентка — миссис Мэри Дрэди.
— Она очень милая дама, — объяснял доктор, — и очень жаль, что с ней такое происходит.
Не имевший опыта в подобных беседах, Логан не знал, как себя вести. Может ли он задавать вопросы и если да, то какие? Насколько убедительно должны звучать его собственные высказывания о курсе лечения?
— Я очень сожалею, — сказал он. — Вы можете немного рассказать о больной?
— Да, ей сорок восемь лет, у нее два мальчика — подростка. Они играют в футбольной команде, хорошие такие мальчики, не из тех, которые доставляют слишком много волнений. Мы просто хотели сделать все возможное, чтобы ей помочь.
— Гм…
— И сегодня утром я позвонил в институт и обратил внимание на ваш новый протокол.
— Да, понимаю.
— А вы могли бы немного рассказать о нем?
Как же так, удивился Логан, его самого расспрашивают.
— Ну что же, он включает лекарство под названием соединение Q. У нас есть основания надеяться, что оно будет иметь хорошее действие на метастазирующий рак груди. Но я должен подчеркнуть, пока это чисто экспериментальное лечение. Мы находимся в самом начале.
— Ну, если честно, я уже почти отчаялся. Мы сделали все, что могли, и я не знаю, что дальше.
— А вы можете сказать, как давно поставлен ее диагноз?
— Конечно… Передо мной история болезни. — Он помолчал. — Первый раз у нее обнаружили уплотнение четырнадцать лет назад, в тридцать четыре года. Насколько я помню, это случилось во время ее второй беременности.
— Ага.
— Мы ждали. Но после родов произошли радикальные изменения, и ей сделали иссечение подмышечного лимфатического узла.
— Но это повторилось?..
— Да, пять лет назад. С тех пор мы пытались справиться с помощью стандартной химии. Но, как я уже говорил, дела стали отчаянно плохи…
Логан уже услышал больше, чем надо. Но он не знал, как сообщить плохие новости этому врачу на другом конце провода.
— Я думаю, отсутствие протеина, необходимого для покрытия клетки эстрагеном, — разрушительный фактор в таких случаях, — подчеркнул он, надеясь, что тот поймет намек.
— Да, боюсь, это так. — Доктор Жилетт помолчал. — Мы даже пытались давать ей вещество, производимое из коры хинного дерева, что растет в странах Тихого океана. Ее семья настояла на этом, когда газеты подняли шумиху относительно столь удивительного лекарства. Но никакого толка.
— Очень жаль. Это несчастье.
— Так что же делать, доктор Логан? Не хотите ли вы, чтобы я послал вам историю ее болезни?
Логан колебался.
— Доктор Жилетт, правда заключается в том, что мы не в силах ей помочь. — Он объяснил, какие им нужны пациенты.
— Ну доктор, пожалуйста. — Тот почти умолял его. — Я же не собираюсь диктовать вам, как лечить. Но я уверен, у себя вы можете сделать для нее гораздо больше, чем мы. И потом, у вас будет еще четырнадцать пациенток, так что же вы теряете? И что она теряет?
— Я искренне сожалею. — Это все, что он мог сказать. — Поймите, мы должны брать пациентов, подходящих для этого курса. Если нет, то мы ставим на грань риска весь эксперимент.
Этот звонок поверг Логана в замешательство на весь остаток дня. Да, об этом раньше он не задумывался — о степени жестокости в отборе, требовавшейся от него. Ему все время будут напоминать об этом другие врачи, мужчины и женщины, умоляющие его от имени своих пациентов.
Через несколько недель звонков стало больше, и Логан с удивлением заметил, как высок процент
