минут.
— Доктор, женщина говорит, что ей плохо.
Вздрогнув, Логан посмотрел на Уинстон, стоявшую по другую сторону кровати.
— Мисс Уинстон, я контролирую ситуацию.
— Я в этом не уверена. Я бы хотела, чтобы вы вызвали дублера.
Черт побери! Что с этой сукой?
— Я вас уверяю, в этом нет необходимости, — ответил Дэн. — То, как миссис Берн описывает свое состояние, показывает, что ее жизни ничто не угрожает.
Если бы ему продержаться еще пару минут, он знал, что все само рассосется. И всем станет ясно, что волноваться не о чем.
— Послушайте, — добавил он, — я думаю, надо быть поосторожнее и не переусердствовать. Сестра Маккорвей!
Он перехватил взгляд медсестры, брошенный на Уинстон.
— Да, доктор?
Господи, неужели и с ней будут проблемы?
— Вы уже несколько раз делали эту процедуру, может, вы сможете подбодрить больную?
— Оставьте при себе ваши успокоительные речи, доктор. Фэйт нуждается в помощи.
— Мисс Уинстон, — проговорил он ровным голосом, стараясь выиграть время. — Эту процедуру мы делали уже несколько раз, и никаких побочных явлений не было.
Казалось, все более или менее успокоились. Но вдруг Фэйт Берн взвыла снова, приковав к себе взоры всех присутствующих.
— О Боже! Помоги! Не дай им убить меня.
Уинстон взяла ее за руку.
— Обещаю, этого не случится! Доктор Логан, я настаиваю на том, чтобы вы…
— Нет! — отрезал он. Сейчас ему приходилось прилагать физические усилия, чтобы не взорваться. — Но если это вам поможет…
Он поднял телефонную трубку и набрал номер медсестринского пункта.
— Это доктор Логан из палаты 314. Я хотел, чтобы кто-то из дублеров пришел сюда. — Положив трубку, он посмотрел на часы. Чтобы самому быть уверенным, что все в порядке, надо подождать тридцать секунд. — Я просто хочу сказать, что опасный момент миновал, и, как видите, у миссис Берн нет негативной реакции на лекарство.
Он почти рассчитывал на извинение. Но вместо этого Уинстон только крепче сжала руку Фэйт.
— Все в порядке. Не надо беспокоиться.
Теперь, когда волнение улеглось, Логан взглянул на Уинстон с холодным презрением.
— Мисс Уинстон, вы не из числа медперсонала. Я был бы очень вам благодарен, если бы вы отошли от больной.
— На вас ложится ответственность, доктор, за случившееся с ней. А я здесь выполняю свою работу.
— Да, и вам предстоит научиться понимать, что и остальные тоже выполняют свою работу. И не только понимать, но и уважать это.
— Что происходит? В чем дело?
В дверях стояла Сабрина.
— Доктор Комо! — воскликнула Уинстон. — Слава Богу!
Логан кивнул Сабрине.
— Боюсь, мы не поняли друг друга. Но, думаю, можно признать, что уже все в порядке. — Он посмотрел на пациентку. — Вам лучше, Фэйт?
— Не знаю. Кажется, да.
— Тем не менее, — сказала Уинстон, — я считаю, что миссис Берн будет чувствовать себя гораздо лучше, если ею займется доктор Комо.
Логан, не мигая, смотрел на нее. Твою мать, леди! Шла бы ты куда подальше!
— Это правда, Фэйт? Вы хотите этого?
Берн выпалила без колебаний:
— Да. Хочу.
— Ну что ж, пусть так и будет. — И твою мать тоже! — Доктор Комо, — сказал он, криво улыбаясь, — итак, теперь все это ваше.
— Да, — кивнула она совершенно бесстрастно. — Спасибо, доктор Логан.
И Логан большими шагами вышел из палаты, взвалив на любимую женщину всю неразбериху, а ведь сначала это было самой обычной процедурой.
В следующие дни Логан снова и снова прокручивал в голове случившееся. Эта женщина бросила ему серьезный вызов — может ли он вообще быть врачом. И это в его же курсе лечения!
Конечно, самое хорошее — сохранять хладнокровие. Он очень надеялся, что слух о происшедшем не расползется по институту. И через неделю он уже почти поверил в то, что такое возможно.
Но как-то днем в пустынном холле, где обычно толпились молодые сотрудники, к нему бочком подкатил Аллен Атлас.
— Итак, я слышал, одна из пациенток отказалась от тебя в твоем курсе лечения?
Логан повернулся к нему. Ублюдок широко улыбался.
— Разве это не подтверждает, что нужен другой метод? В протоколе доктора Стиллмана врач отвечает за все.
— Обо мне не волнуйся. И в нашем протоколе тоже. — Он сам не знал, как у него вырвалось: — Результаты пока весьма обнадеживающие.
— Ты полное дерьмо, Логан. — Но, несмотря на нарочитое презрение. Атлас не мог скрыть интереса.
— Очень обнадеживающие, — повторил Логан, чтобы не было пути назад. — Мы уже получили кое- какие результаты. Опухоль уменьшилась.
— Опухоль уменьшилась? Большое дело!
— Ты, конечно, можешь меня переубедить, если я не прав, но мне кажется, раньше ты не разевал так свой поганый рот. Что с тобой? Ты прямо копируешь тех ребят.
— Лучше поговорим, когда у тебя будут настоящие результаты. Когда опухоль уменьшится наполовину. Вот тогда это результат, Логан. Ты и сам понимаешь.
Да, он понимал.
— Хорошо, я учту, — проговорил он беспечно. — Это просто начало. Я что-то не слышал, что у Стиллмана дела идут лучше.
— О докторе Стиллмане можешь не волноваться. У него все прекрасно. — Внезапная улыбка осветила лицо Атласа. — Он также шлет тебе свои сожаления по поводу миссис Берн. Он ее знает.
— Да, я слышал. Она его в свое время категорически отвергла.
— Это она тебе так сказала? Что она от нас отказалась?
Логан посмотрел на него.
— Логан, ты еще доверчивее, чем я думал. Эта баба — с пограничным состоянием. И это записано в ее истории болезни. Стиллману хватило одного взгляда, и он послал ее.
— Не могу поверить.
— Твое дело.
Но он, конечно, поверил. И это все объясняло.
В классическом варианте больной с таким диагнозом воспринимает других только с полярных точек зрения — хороший или плохой, черный или белый. И, когда ожидания такого человека не оправдываются, независимо от того, насколько они нереалистичны, хорошее вмиг превращается в плохое. Вот Фэйт Берн и перевела его из героев прямиком в негодяи.
И никто, знающий о таком диагнозе больного, не включит его в эксперимент с лекарствами. Такой
