пациент приведет к полной катастрофе, он будет натравливать сотрудников друг на друга и Бог знает что еще.
— А я ничего такого не видел в ее истории болезни, — неуверенно проговорил Логан.
— Не видел? — Атлас улыбнулся еще шире. — Может, просто тебе эту часть не послали? Такое бывает.
Если он и ожидал сочувствия от Шейна, столкнувшись с ним в кафетерии на следующий день, то быстро отбросил свои надежды.
— Значит, эти ублюдки все же подсунули тебе ядовитую пилюлю! — воскликнул Шейн, выпучив глаза.
Логан кивнул.
— Я думаю, можно сформулировать и так.
— И много она может напортить? Как считаешь?
Логан и сам думал про это.
— Протоколу? Да ничего. Как кандидат она вполне годится. Моя единственная забота это…
Вдруг Шейн расхохотался.
— Неплохо. Иногда я тоже пытаюсь так… — он снял очки и вытер глаза рукавом. — Боже, Логан, ты, наверное, чувствуешь себя круглым дураком.
— Ну не мог я это поймать. Они мне послали не все бумаги.
— Но ты же сам ее осматривал? У тебя есть глаза и уши или нет? — Шейн снова рассмеялся. — Ладно, не такое уж страшное дело. Учись.
— Чему учиться? Тому, что кто-то все время пытается помешать работе?
— По мелочам? Конечно. Все время. — Он взял вилку и нацелился в воздух. — Расслабься, Логан. Это трудное дело. Привыкай.
— А вы слышали, чтобы я жаловался?
— А мне не нужны слова. — Он подхватил вилкой макаронину с сыром и засунул в рот. — В моей книге такой случай я формулирую как «приемлемую категорию». Они подтолкнули тебя к ошибке новичка. Но в общем большого урона не будет.
Внутри Логана все кипело, он надеялся, что внешне он хотя бы наполовину спокоен так, как Шейн. Ошибка? Черт побери, о чем он?
— Ты чересчур сильно жаждал вставить перо Стиллману. Так ведь? — спросил Шейн. — Ну, немножко утратил бдительность с этой, с… как там ее?
— Фэйт Берн.
— Ты воспринял ее как подарок, выигранный приз. Ты очень хотел ее заполучить. И ты не докапывался до мелочей! — Шейн помолчал, проглотил еще макаронину. — Стиллман не понимает людей так, как я, но он, как профессионал, всегда переигрывает любителя. В любой день недели.
Логан тешил себя не слишком серьезной надеждой, что Сеф подскажет выход. Может, посоветует заменить Берн другой, менее беспокойной пациенткой, или в самом крайнем случае постарается отстранить от программы Мэрион Уинстон. Может, хоть держать ее подальше. Но сейчас ему стало ясно — ничего такого не случится.
— Ну что ж, — сказал Дэн, делая все, чтобы голос звучал беспечно, — я просто подумал, что вам интересно про это узнать.
— Эй, Логан, погоди-ка.
Он повернулся, удивленный какой-то новой ноткой в голосе Шейна. Невероятно, но это было что-то похожее на сочувствие.
— Да?
— Я просто хотел сказать, чтобы ты не останавливался. Ты отличный парень.
Выйдя от Шейна, Логан никак не мог понять: чувствовать ли ему себя польщенным или, наоборот, оскорбленным.
Но главным утешением, конечно, была работа. И дел навалилось столько, что Логан был захвачен целиком, на посторонние проблемы просто не оставалось времени. Следующие десять дней выдались, особенно напряженными. Новые пациенты на курс лечения шли легко, и набор ускорился — они принимали по три человека в неделю. Что означало — очень скоро все пятнадцать женщин станут получать соединение Q. Половина из списка приезжали два раза в неделю — лечились амбулаторно. Обычно они появлялись после ленча и оставались до вечера. И, хотя сама процедура введения лекарства занимала меньше часа, каждый визит включал в себя тщательное обследование — анализ крови и рентген, консультацию с одним из трех молодых врачей, ведущих протокол.
Но сверх этого у Логана, Сабрины и Рестона были обязанности и в больнице.
При такой нагрузке их рабочий день длился за полночь и, как правило, кончался разговорами о курсе лечения. Однажды в четверг вечером у Логана зазвонил телефон как раз в тот момент, когда он прощался с Дэвидом Леттерманом. Сабрине нужно было сравнить данные обследования пациентки Шарон Уильямс. Это чернокожая учительница из Балтимора тридцати восьми лет, замужняя, весьма обещающий кандидат. Но что-то беспокоило Сабрину. Дело в том, что диагноз «рак» был поставлен после жалоб на продолжительные боли в спине. Анализы показали злокачественные образования в поясничном позвонке.
— Интересный случай, — сказала Сабрина. — Понимаешь, злокачественность в кости. И нет никаких утолщений ткани, поэтому будет трудно следить за изменениями.
— Да, — согласился он. — В таких случаях злокачественность просматривается только как затемнение на кости. И такое может длиться месяцами, даже при воздействии лекарства.
— В таком случае спрашивается, какой смысл брать пациентку на курс, если мы не можем проследить за результатом?
Вопрос Сабрины был серьезный, и Логан подумал, насколько прагматичнее она стала в последние несколько месяцев, с тех пор как они начали работать над курсом.
— Ты права, особенно если учесть, что у нас осталось всего одно свободное место.
Сабрина колебалась.
— В то же время она очень приятная женщина.
— Понимаю.
— Кто знает, — начала она рассуждать как бы сама с собой, — может, взглянуть на этот случай, как на еще одну возможность? На иную форму рака и на еще один аспект испытания лекарства?
— Да, может быть. Я думаю…
Он услышал в трубке сигнал ее пейджера. Ей звонили.
— Кто это в такой час? Подожди секунду, Логан.
Через минуту она снова была на проводе.
— Я должна позвонить. Это Мэрион Уинстон. Что-то случилось с Джуди Новик. Я тебе перезвоню.
Логану не пришлось ждать и трех минут, но ему показалось — все десять.
— Что? — выдохнул он, схватив трубку.
— Ужасные новости. Она упала и ушиблась.
— Как сильно?
— Перелом черепа. Она в коме.
— Где?
— В больнице Бедфорд Дженерал. В Пенсильвании, там, где живет.
Логан онемел.
А при чем тут Уинстон? Какая с ней связь?
Сабрина лучше других знала, как чувствительна для него эта проблема.
— Она же представитель службы, заботящейся о пациентах, — ласково сказала Сабрина, — и семья дала больнице имя и телефон.
Но, несмотря на потрясение, на озабоченность и сочувствие, оба они думали и о другом: как это отразится на протоколе.
Логана задело больше всего то, что Уинстон не сочла нужным известить его о случившемся, ведь он
