— Сорок девять. — Малколм печально покачал головой. — Такая великолепная женщина, такая живая, и, как вы понимаете, для нас это очень важно.
— Да, — подхватил Берк. — Я… Мы надеемся, что вы возьметесь за это дело.
— Я не думаю, что здесь могут быть вопросы, — вмешался Маркелл. — Мы понимаем — это наша обязанность.
— Конечно, — подтвердил Стиллман.
Малколм невольно сделал гримасу.
Превосходный игрок на политическом поприще, он не терпел вранья со стороны кого-то еще.
— Хорошо. Я мало разбираюсь в этой области, но думаю, что вы хотите начать сразу.
— Я сегодня же поговорю с миссис Риверс, — сказал Берк. — Вы сможете подготовиться к утру пятницы?
Это был не вопрос, а приказ.
— Да, конечно.
— Очевидно, вам ясно, это совершенно секретное дело. И вы ни с кем не должны его обсуждать, в том числе и с членами семьи.
— Я понимаю. — Хотя такая степень секретности ошарашила его. Первая леди тоже человек, в конце концов, и может болеть.
— И я уверен, что вы понимаете, какие политические последствия может вызвать распространение этой информации. — Берк словно читал мысли Стиллмана. — Президент очень предан леди, очень, но в следующем году у него перевыборы. А в его партии есть люди, которые были бы счастливы использовать долгое отсутствие президента Риверса во время болезни его жены в своих интересах. И в прессе может даже быть высказано предположение, что заботливый муж должен отойти от дел.
Стиллман, конечно, понимал. Во всем институте лишь он один обладал столь богатым опытом в подобных делах.
Он улыбнулся.
— Вы можете полностью положиться на мое благоразумие.
— Я знаю, что мы можем. — Это был Даунс, адвокат, впервые подавший голос. — Мы навели о вас справки в ФБР. — Он посмотрел на Маркелла. — Никаких имен. Но тем не менее не все из ваших коллег одинаковы.
Стиллман бросил быстрый взгляд на своего босса. Значит, он предполагал и Шейна запустить сюда же? Однако почти тут же его раздражение перешло в спокойный восторг. Ублюдок-коротышка с его гримасами, его большим болтливым ртом, наконец-то он остался позади!
— Я не сомневаюсь, если каждый из нас достойно сыграет свою роль, мы преодолеем этот сложный период, — сказал Малколм. — Я не знаю, известно ли вам, но, случается, и президенты попадают в такие ситуации. Правда?
Интерес Стиллмана не был притворным. Он чувствовал, что его вовлекают в какую-то интригу.
— В начале второго срока президенту Гроверу Кливленду был поставлен диагноз — рак губы. Страна в это время была в экономическом кризисе, и, если бы о болезни стало известно, финансовые рынки могли бы рухнуть. Поэтому его отвезли под каким-то предлогом в Нью-Йорк, сделали операцию в День независимости на корабле на Ист-Ривер. Изобразили, будто он просто отсутствует по делам. А потом, вплоть до Дня труда, скрывали его от глаз людских.
— Июнь 1893 года, — подсказал Маркелл. — Корабль назывался «Онейда». Я просмотрел материалы об этом, после того как услышал ваш рассказ на первой встрече.
— Конечно, это произошло сто лет назад, — продолжал Малколм. — Ни радио, ни телевидения, и он был президент. А нам надо спрятать только первую леди.
— А нам не придется ее прятать, — ответил Стиллман, — лечение не должно быть сильнодействующим — во всяком случае, я собираюсь получить год на его проведение. И это позволит вам справиться с ситуацией.
— Прекрасно. Но, знаете ли, президент был бы более счастлив, если бы вы сумели вылечить ее. — Он снова посмотрел на Маркелла, и в голосе прозвучали холодные нотки. — И давайте не будем забывать кое- что еще, о чем я упомянул в тот день. Мы вложили почти одиннадцать миллиардов долларов в институт рака за последние десять лет. Теперь мы собираемся выяснить — не зря ли вы эти деньги получили.
Когда Шейн на следующее утро входил в лабораторию, Логан уже снова вернулся к реальности, как будто замечательный уик-энд был много лет назад. На доске объявлений висело предписание — чем ему заниматься сегодня, и задание, еще более утомительное, чем обычно: «Расщепление клетки». Так они прозвали скучную работу. Надо было почистить двенадцать колб, облепленных разными клетками, и он чувствовал себя солдатом, которому дали наряд на кухню. А если учесть, что всякий раз надо было их стерилизовать и класть новую питательную среду для клеток, на каждую колбу уходило полчаса. Но по сравнению с тем, что его ожидало в этот же день позже, ему следовало радоваться такому предписанию. В полдень — очередное посещение и обследование Фэйт Берн.
Через пять дней после того, как они с Сабриной столкнулись с креатинином, они держали это печальное открытие в секрете. В это утро Берн должны были сделать дополнительный анализ крови, и избежать разговора о креатинине было нельзя. Ибо результаты могли подвергнуть риску будущее всего курса.
— Я очень люблю наблюдать, как ты работаешь, Логан.
Он оторвался от колбы и посмотрел в веселые глаза Сефа Шейна.
— Ага. — Ему очень хотелось хотя бы раз достойно парировать удар шефа.
— Ну кто может меня упрекнуть в том, что я не натаскиваю своих подопечных? Ты мог бы теперь прекрасно трудиться в зоомагазине, чистить вольеры…
— Возможно, я этим и займусь…
— Или работать в собственном зверинце, необходимом для твоей темы.
— Где? — спросил Логан.
— Внизу. — И он кивнул головой. — У тебя там нет кроликов? Я слышал, что ты дюжиной уже воспользовался.
— А, да, правильно. — Как всегда, Логан не знал, как много стоит рассказывать Шейну.
Шейн улыбнулся.
— Так ты действительно переделал молекулярную структуру за уик-энд?
— Да, я думаю, нам удалось.
Потрясенный, Шейн покачал головой.
— Никакого обмана? Все вышло?
— Да. Нам повезло.
— И нашел время заняться с ней любовью? Здесь, в моей лаборатории?
— Нет, — сказал Логан, радуясь, что это правда. — Простите.
— А стоило бы. — Шейн помолчал. — Ну что ж, я потрясен.
Когда Шейн уже собрался уходить, Логан спросил:
— А могу я смыться днем? Мне кое-что надо проверить в лабораторной клинике.
Шейн остановился.
— Ну да. Появится та женщина? Так?
Логан неуверенно посмотрел на него.
— Миссис Берн.
— Ага, твоя лучшая подруга. Какие-то проблемы?
— Нет, обычное дело. — Он понятия не имел, купился ли Шейн на его ответ. — Доктор Комо ее осмотрит.
— Хорошо. Нет нужды тебе туда торопиться. Я все же хочу, чтобы ты закончил работу здесь.
Лишь в половине первого Логан смог пойти в клинику. Только он уселся в кресло в холле, как вошла Сабрина. По ее лицу он сразу понял — новости плохие.
— Логан, я тебя ищу.
