того, кто вы. Не знаю и знать не хочу.
Лондон повернулся к Маку и спросил:
— Вы и вправду думаете, док, что нам по силам хозяевам мозги вправить?
— Даже если мы и не победим, то такую заваруху устроим, что хлопковые заправилы не посмеют расценки урезать. Все равно от нашей забастовки будет польза, даже если нам сейчас и не победить.
Дейкин согласно кивнул.
— Что ж, завтра с утра первым делом поговорю с ребятами. Вы правы, терпение у них вот-вот лопнет, в душе все так и кипит, да только выхода пока найти не может.
— Вот мы им выход и подскажем, — вставил Мак. А если получится, то и с другими переговорите. — Он поднялся. — А нам, пожалуй, пора. Приятно было с вами познакомиться, мистер Дейкин.
Сомкнутые губы чуть разошлись, показались ровные белые вставные зубы.
— Окажись я владельцем яблоневого сада в три тысячи акров, знаете, что бы я сделал? Подкараулил бы вас да и подстрелил бы из-за куста. И никаких забот! Но я бедняк, у меня всего ничего, грузовичок да палатка со скарбом.
— Спокойной ночи, мистер Дейкин. До встречи, — попрощался Мак и вместе с Джимом вышел. До них донеслись слова Лондона.
— Ребята они — что надо. Может, и красные, но хорошей души. — Вот и сам он показался на пороге, закрыл за собой дверь. Почти тотчас же открылась другая дверь, чуть подальше, мелькнула полоска света — к мужчинам подошла миссис Дейкин с детьми,
— Спокойной вам ночи, — попрощалась она, — я смотрела в окно, поджидала, когда вы выйдете.
Старый «Форд», скрежеща и покряхтывая, повез Лондона, Мака и Джима домой. У барака он остановился, Мак и Джим попрощались с Лондоном и пошли к себе.
В темной клетушке Джим улегся прямо на пол, накрывшись ковровым лоскутом, обмотав шею шерстяным шарфом. Мак сел, прислонившись к стене, закурил. Помолчал, затушил окурок — мигнули последние искорки в темноте.
— Спишь, Джим?
— Нет, конечно.
— А здорово все получилось. Когда ты про хлопок ввернул, вот тут все и встало на свои места. Здорово!
— Я хочу быть полезным! — едва не выкрикнул Джим. — Мак, у меня душа прямо поет! Даже спать не хочется. Вот прямо бы сейчас взяться за дело!
— Давай-ка лучше спать, — предложил Мак. — А «дел» по ночам у нас будет хоть отбавляй.
6
Назавтра выдалось ветреное утро, ветки яблонь раскачивались, на землю с глухим стуком падали яблоки. Ветер дышал холодом, а меж порывами, словно затаив дыхание, прислушивался к загадочной осенней тишине. Сборщики, наглухо застегнув куртки, суетились без меры — подгонял холод. Грузовики вздымали в междурядьях облака пыли. Она долго не оседала, завихряясь на ветру.
Учетчик на погрузке, одетый в дубленку, притопывал, спрятав руки с карандашом и блокнотом в боковые карманы.
— Что, не привык к такому холоду? — полюбопытствовал Джим, выгружая очередное ведро.
— Еще холоднее будет, если ветер не переменится, предупредил тот. — Окочуришься, будь хоть из железа.
Подошел угрюмый парень, вывалил из ведра яблоки. Черные брови насуплены, черные волосы над невысоким лбом вздыбились. В покрасневших глазах колыхалась злоба. Яблоки со стуком посыпались в ящик.
— Полегче, ты ж их побьешь, они гнить начнут, — заметил учетчик.
— Ах, вот как?
— Да, вот так, и слушай, что я говорю, — учетчик отчеркнул что-то в блокноте. — А это ведро я тебе не засчитываю. Иди давай.
Парень смерил учетчика тяжелым, недобрым взглядом.
— Погоди, ты еще свое получишь. И очень скоро!
Учетчик побагровел от ярости.
— Поговори у меня еще, поумничай! Здесь таких не держат, не нравится — отправляйся на все четыре стороны!
Парень злобно плюнул.
— До тебя в первую голову доберемся. Верно, приятель? — Он многозначительно посмотрел на Джима.
— Ты, давай, лучше за работу берись. А то ни шиша не заработаешь.
— Я на четвертой яблоне, — показал отходя парень.
— И что сегодня такое? — посетовал учетчик. — Никому слова не скажи — огрызаются.
— Ветер холодный, замерзли. Да, из-за ветра все. Мерзнут люди, оттого и злые.
Учетчик бегло взглянул на него и язвительно спросил:
— И ты тоже злой?
— И я.
— И что ж это за ветры такие? Что они несут?
— То есть, как — «что несут»?
— Сам прекрасно знаешь, о чем я.
Джим легонько постукивал ведром о колено. Мимо проехал грузовик, окутав его пылью.
— Ты, поди, из-за своего блокнотика ничего кругом и не видишь. А полистай-ка его повнимательнее, может, и поймешь, что к чему.
— Вот я и чую. Смуту затеваете, а? Ее нам ветром принесло?
— Ветром только пыль несет, — заметил Джим.
— Знаешь, Нолан, я такой «пыли» уже насмотрелся.
— Тогда ты лучше меня все знаешь, — и Джим пошел прочь.
— Подожди, Нолан! — Джим остановился, повернулся к учетчику. — Ты, Нолан, парень хороший, работаешь исправно. Так что же готовится?
— Не понимаю. Не понимаю, о чем речь.
— Смотри, в черный список занесу.
Джим решительно шагнул вперед.
— Заноси! И подавись своим черным списком крикнул он. — Я тебе ничего не говорил. Мальчишка тебе надерзил, вот ты и вообразил невесть что.
Учетчику стало неловко, он отвел взгляд.
— Да я так, пошутил малость. Знаешь, Нолан, а на северном краю вроде учетчик требуется. По-моему, ты по дойдешь. Завтра бы и заступил. Там платят получше.
Глаза у Джима потемнели от гнева, но он сдержался, даже усмехнулся и подошел к учетчику.
— А что от меня надо? — вкрадчиво спросил он.
— Ловчить, Нолан, не буду. Что-то неладное у нас творится. Управляющий попросил меня выяснить, что да как. Ты разузнай все как есть, а я за тебя словечко за молвлю, чтоб тебя учетчиком назначили. Все- таки пятьдесят центов в час.
Джим, казалось, раздумывал.
— Да не знаю я ничего, — протянул он. — Конечно, я б мог кое-что разузнать, если мне от этого выгода будет. 1
— Пять долларов тебя устроят?
— Еще бы!
— Ну, вот и ладно. Ты тут походи, присмотрись. А я буду тебе ведра засчитывать, так что в убытке не
