— Ты чего? — удивленно глядя на нее, спросил Хмелев.
— Ничего, давай сядем. У меня голова закружилась, — ответила она, подошла к столу и села на свое место.
— Что же все-таки произошло? — присаживаясь рядом с ней и приглаживая рукой свою темную шевелюру, снова спросил Хмелев.
— Я же тебе сказала… Не обращай внимания. Пройдет.
— Ничего не понимаю. Танцевала, танцевала — и на тебе!.. Может, выпьешь чего-нибудь?
— Нет, мне не хочется.
Евгений пожал плечами и машинально взялся за маленькую хрустальную рюмку. Повертел ее в руках с минуту и отставил в сторону. Затем пододвинул к себе большой фужер. Наполнив его водкой, залпом выпил и стал закусывать.
Наташа не притрагивалась к еде. Она молча смотрела на Хмелева и мысленно спрашивала себя: «Неужели мама права? Неужели он действительно не любит меня?.. Да нет!.. Я знаю его лучше. Женя любит…»
— Женя, налей мне, пожалуйста, сухого вина, — попросила Наташа.
— Вот это другой разговор! — обрадовался Евгений и налил ей в рюмку «Цинандали», а себе — водки. — За что же мы выпьем?
Наташа пожала плечами.
— Не знаю. Наверное, в таких случаях пьют за счастье…
— И за нашу любовь… — Евгений поднялся с места. — Товарищи, прошу всех наполнить свои бокалы и выпить за наше счастье!..
— Че-пу-ха! За какое там счастье? — пьяным голосом прокричал толстяк. — И почему вы не хотите спеть мою любимую песню? — И тут же затянул:
— Перестань, Галкин! Надоело! — оборвал его Полынин. — Говори, Женя.
Хмелев продолжал:
— Дело в том, что у нас с Наташей помолвка сегодня. Завтра идем с ней в загс.
Гости оживились:
— Ах, вот, оказывается, в чем дело!
— Такое важное событие, а вы молчали!
— Не надо упрощать! — крикнул со своего места толстяк, с трудом поднялся на ноги и продолжал: — Не надо! Они, вот эти, предали нас. А потому… Пусть целуются. Горь-ко-о!
— Но это же еще не свадьба… — запротестовала Наташа.
— Все равно горько! — стоял на своем толстяк.
— Горь-ко! Горь-ко! Горь-ко!!! — закричала вся компания.
Хмелев наклонился к Наташе. Она попыталась отстраниться, но он успел все же поцеловать ее. Все зааплодировали и стали пить за молодых. Евгений залпом выпил свой бокал и налил еще.
— Ты много пьешь, Женя.
— Ничего. Сегодня можно… Сегодня у меня самый счастливый день!
«Нет, конечно же, мама ошибается. Он любит меня… — подумала Наташа. — Если бы не любил — не говорил бы таких слов».
— Я очень люблю тебя, Наташка. Очень! — склонившись к ее уху, шептал Евгений.
Девушка на секунду зажмурилась и еле заметно кивнула головой.
— Почему ты молчишь?
— Я не молчу. Я ответила, что я тоже…
— Что ты тоже?
— Люблю.
— Кого ты любишь?
— Тебя, конечно.
— Честно?
— Честно.
— Не верю. Докажи.
— Как же я могу это доказать?
— Можешь. Поедем ко мне. Ты у меня никогда не была.
— Ну, что ты…
— А что особенного? Я не виноват, что мы не успели оформить наши отношения на бумаге. Не оформили сегодня — оформим завтра. Пойдем в загс прямо к открытию.
— Не в этом дело. Разве мне нужна бумажка?
— А что тебе нужно?
— Нужна настоящая любовь. Не минутная, а на всю жизнь…
— Значит, ты мне не веришь?.. — обиделся Евгений. — А я-то, дурак, думал…
— Что ты думал?
— Думал, что своим трехлетним ожиданием, своей верностью заслужил твое доверие и твою любовь…
«Что я с ним делаю, идиотка? Какое доказательство мне еще нужно от него?.. — мучительно думала Наташа. — И его мучаю все время и себя!..»
— Я тебя хорошо понимаю. Моя настойчивость пугает тебя. Но и ты должна понять меня. В моем распоряжении только три дня. Понимаешь? Не год, не месяц, не неделя, а всего лишь три дня.
— Молчи… — прошептала Наташа и закрыла ему рот ладонью. — Не надо больше об этом. Не надо, я прошу тебя. Успокойся…
Но было видно, что сама она волновалась больше Хмелева. Краска внезапно схлынула с ее лица, еле заметно задрожали пальцы рук. И она никак не могла унять эту дрожь. Ее состояние сразу же заметил Евгений и поцеловал ее вздрагивающую ладонь.
— Ты умница, — тихо прошептал ей на ухо Евгений и тут же предложил: — Давай улизнем от них, а?..
10
По высокой старинной лестнице они спустились вниз. От выпитого у Евгения кружилась голова, но он старался идти прямо, не позволял Наташе поддерживать его. На улице у подъезда увидели длинную легковую машину. Хмелев подбежал к ней, пошептался с водителем и, открыв заднюю дверцу, пригласил Наташу:
— Пожалуйста!
Девушка пригнула голову, осторожно переступила порожек и опустилась на заднее сиденье. Рядом сел Евгений и захлопнул дверцу. Машина тронулась с места и понеслась по затемненным улицам Москвы.
Наташа не прилегла на спинку, не облокотилась на подлокотник, а примостилась на самом краешке сиденья — прямая, настороженная. Казалось, вот-вот она крикнет водителю: «Остановите!» — и выскочит из машины.
Хмелев обнял ее, привлек к себе, поцеловал в мочку правого уха и стал шептать:
— Ты хорошая. Очень… Я люблю тебя!..
Евгений прижимался к Наташе, целовал руки, шептал на ухо нежные слова, а она сидела и словно в
