Докладывая о своем прибытии, он вдруг осекся на полуслове и замолчал. Понял, в каком тяжелом состоянии находится командир.
— Что, чертов сын, волнуешься? — глядя на Кожина, спросил Семен Петрович.
— Батя… как же это вы?..
— Ну как ты там?.. Чи есть еще порох в пороховнице?.. Чи не гнутся казаки?
— Есть, батько. Есть порох в пороховнице, — дрожащими губами ответил Александр. — Не гнутся… держатся казаки…
— То добре… — ответил Потапенко и после продолжительного молчания, переведя затуманенный взгляд на комиссара, сказал: — Ты скажи ему, Ваня… все скажи, что мы тут порешили с тобой… Думаю, и комдив, и командующий… согласятся. Ты…
Воронов передал Кожину последнее желание командира.
Через десять минут Потапенко умер. Карпов был прав. Командир не прожил и одного часа.
Утром следующего дня его похоронили на опушке рощи. А к вечеру пришел приказ о назначении капитана Кожина на должность командира полка.
Воронов решил с приказом прежде всего ознакомить ближайших помощников Кожина, а потом уж довести его до всего личного состава. Собрав в землянку работников штаба и политчасти полка, Иван Антонович зачитал перед ними этот приказ.
Все присутствующие назначение Кожина приняли как должное. Только майор Петров был недоволен. Стоял позади всех и нервно курил папиросу за папиросой.
Когда комиссар кончил читать, Петров едко бросил:
— Ну что же, командуйте, товарищ капитан. Приказывайте.
Кожин долгим, внимательным взглядом посмотрел в глаза Петрову. Александр уже готов был вспылить, высказать ему все, что он думает о нем; Но, встретившись с умным, испытующим взглядом комиссара, сдержался и подчеркнуто спокойно ответил:
— Командовать мы будем вместе, Сергей Афанасьевич. «Молодец, Саша, так держать!» — подумал комиссар.
11
— «Сосна»!.. Сосна»!.. — Александр Кожин с забинтованной головой сидел на деревянном ящике из- под гранат и, наблюдая в смотровую щель за ходом боя, охрипшим, простуженным голосом вызывал кого-то по телефону.
— «Сосна»!.. «Сосна»! — все громче кричал в трубку командир. Но ответа не слышал. Думая, что это происходит из-за повязки, он резким движением сдвинул бинты вверх и снова настойчиво стал повторять: — «Сосна»!.. «Сосна»!..
Военфельдшер Светлова, приходившая перевязывать Кожина, укладывала в санитарную сумку медикаменты. В стороне над небольшим дощатым столиком склонился майор Петров. Сергей Афанасьевич по телефону выслушивал доклады командиров подразделений о ходе боя и делал необходимые пометки на карте. Теперь он, увлеченный работой, не хмурился, как прежде.
Заметив, что командир никак не может связаться с полковой батареей, Петров строго посмотрел на связиста Павлова, который в углу склонился над третьим телефонным аппаратом и монотонно повторял в трубку:
— «Дуб»! «Ду-уб»! «Ду-уб»!
— Скорее на линию! Видите, связь не действует!
Павлов, захватив сумку с инструментами, запасной аппарат и катушку с кабелем, выбежал из блиндажа.
Петров снова взялся за телефонную трубку.
— Лазарев! Ну как у тебя там?.. Что?.. Хорошо, доложу. — Петров положил трубку и, прислушиваясь к затихающему бою, сообщил: — На правом фланге атака отбита.
— Танки появлялись перед ним? — спросил Кожин.
— Нет.
В блиндаж вошел Воронов. Он только что вернулся от члена Военного совета армии, который вызывал его, чтобы назначить начальником политотдела дивизии.
Поставив в угол свой автомат, комиссар вопросительно посмотрел на Светлову:
— Когда его ранило?
— Только что, — ответила Светлова и протянула Воронову руку. На ее ладони лежал крохотный кусочек металла.
— Кость не задета?
— Нет. Только кожу рассекло.
Нина ушла. Комиссар тяжело опустился у стены на землю и вытащил из кармана папиросы. Закурил. Кожин внимательно следил за каждым его движением. Он хорошо знал, зачем комиссара вызывали в армию. Ему очень не хотелось, чтобы Воронов уходил из полка, хотя бы и на выдвижение. Поэтому теперь он молча наблюдал за комиссаром, пытаясь определить, чем кончились переговоры с членом Военного совета.
— Надень шапку, простудишься, — сказал Воронов.
Александр пристально посмотрел ему в глаза.
— Это надо воспринимать как указание нового начальника политотдела?
— Как предложение друга.
— Спасибо, но… ты ответь нам прямо: согласился на выдвижение или…
— С вами выдвинешься…
— Отказался?! — еле сдерживая радость, спросил Кожин.
Воронов не ответил. Все и так было ясно: Иван Антонович оставался в части. Александр не мог себе представить, как бы он управлялся с полком в такое трудное время без этого умного, душевного человека.
Он надел шапку, потом потянулся к пачке «Беломора», которую держал в руках комиссар, взял папиросу и стал ее разминать в своих смуглых, сильных пальцах.
— Ну, что там, в Березовске? — уже успокоившись, спросил он.
— Березовск горит… Даже пройти страшно по улицам.
— Да-а-а… — только и сумел сказать командир. Он хотел еще о чем-то спросить комиссара, но сдержался, боясь, что тот поймет его неправильно. У Александра, несмотря на беспрерывные бои и страшную занятость, все время не выходила из, головы мысль о Наташе. И чем дальше, тем больше он беспокоился о ней. Нет, теперь уже Кожин не мечтал о скорой встрече с ней. Сейчас ему хотелось только одного: чтобы она была подальше от этого города, подальше от опасностей.
— А как тут, все так же? — в свою очередь спросил Воронов.
— Так же… — задумчиво ответил Кожин.
— Только что отбили третью атаку, — не отрывая глаз от карты, сказал Петров.
— Не нравятся мне сегодня их атаки… — неожиданно проговорил Кожин.
Комиссар и начальник штаба не поняли, что этим хотел сказать командир.
— Вот ответьте мне, зачем немцы сегодня навалились на наш левый фланг?
— Как зачем? — спросил Петров.
— А вот так. Ведь там танки пройти не могут. А они атакуют. Зачем? Что им дают эти атаки? — Кожин повернулся к смотровой щели, посмотрел вдаль. — Нет, други мои, я уверен, что главный удар гитлеровцы в запасе держат. Вот увидите.
— Что ты предлагаешь? — спросил Воронов.
— По-моему, надо усилить стык между ополченцами и вторым полком дивизии…
Петров с удивлением смотрел на командира.
— А если гитлеровцы снова ударят по второму батальону? — спросил наконец он.
— Не думаю. Немцы не такие идиоты, чтобы зря губить своих людей, — сказал Александр и схватился
