наружу душившие меня слезы.
«Найди, найди, найди», – стучало в голове.
Я не помню, каким образом я заснул в таком состоянии, но когда проснулся, в мою комнату уже заглядывало солнце. Голова была ясной, как будто и не было вчерашней попойки и ночного шатания по коридору, только тоска в груди никуда не делась, а стала как будто глуше и глубже.
Я посмотрел на часы. Половина десятого. До назначенного свидания с моим информатором мне оставалось полтора часа. Времени у меня было полно, и я решил в первую очередь привести себя в порядок.
Я позволил себе даже такую роскошь, как набрать полную ванну горячей воды и понежится там минут пятнадцать. Потом я, за неимением пены для бритья, взбил мыльную и побрился. Бритва была старая, «опасная», но заточка ее была на высоте. После этой нудной и малоприятной для всех мужчин процедуры лицо горело огнем. Пришлось доставать из-под кровати остатки дорогого когда-то одеколона и шипеть от боли, смачивая щеки пахучей жидкостью. Да, красота требует жертв. Даже таких садистских, как бритье.
После ванны я направился на кухню и залез в свой ящик с продуктами. Так, что мы имеем? Крупа гречневая – один килограмм. Крупа пшеничная – три килограмма. Тушенка свиная – две литровых банки. Все.
Да, негусто. Открыв банку тушенки, я высыпал половину на сковородку и включил газ. В этот момент за моей спиной раздались тихие шаги. Я резко обернулся.
– Привет, Темный, – проворковала Мария, моя соседка по этажу.
– Доброе утро, – улыбнулся я. – Составишь компанию?
– А почему бы и нет? – улыбнулась мне в ответ девушка и закатила рукава халатика, в который была одета.
– Тебе виднее – почему, – ответил я.
Маша удивленно посмотрела на меня, но потом, видимо оценив шутку, улыбнулась уголками губ. Затем убрала со лба прядь золотистых волос и поинтересовалась:
– А что у нас на завтрак?
– Пока только полбанки тушенки, – немного сконфужено пробормотал я. Настроение понемногу начало подниматься, но не угощать же девушку утром свиной тушенкой. – Но я сейчас что-нибудь придумаю.
– Не утруждайся, – Мария подошла к холодильнику и достала оттуда небольшую алюминиевую кастрюльку. Девушка подошла к плите и высыпала на сковородку содержимое кастрюли. Это оказались макароны. О, уже неплохо.
– Вчера вечером сварила, – сказала Маша, отбирая у меня ложку. Я удивленно посмотрел на нее, но возражать не стал.
– Вообще, не мужское это дело – у плиты стоять, – продолжала щебетать девушка, методично размешивая макароны и тушенку. – В кулинарном деле важна нежность и внимание, а вы, мужчины, слишком несерьезно относитесь к приготовлению пищи. Вам лишь бы побыстрее да побольше, а о качестве пищи вы думаете в последнюю очередь.
– «Я очень много-много лет мечтаю только о еде», – продекламировал я, садясь на стул. Хоть кухня и была общей (в общежитии живем, как-никак), но содержалась она в относительном порядке. То ли потому, что на этаже жило всего пять человек, то ли потому, что три женщины по очереди наводили на кухне порядок, но чистота здесь была постоянной. Мы же с Петром Звягиным, еще одним жильцом нашего этажа, женский труд уважали и старались без особой причины на кухне не сорить.
– Вот-вот, – механически поддакнула Маша и тут же вернулась к прежней теме. – А если мужчина живет один, то он вообще питается кое-как, потому что некому за ним следить. И холостяка легко отличить от женатого или хотя бы живущего с женщиной человека по тому, какие продукты он выбирает, когда идет за покупками.
На мое счастье макароны нагрелись и затрещали на сковородке. Маша тут же схватила прихватку и сняла сковородку с плиты. Я положил на стол подставку и достал из ящика стола вилки.
– А у тебя даже хлеба нет? – спросила девушка, ставя сковородку на подставку. – Угадала?
– Угадала, угадала, – проворчал я. – Угостишь?
– А куда тебя денешь? Угощу, конечно, – непонятно чему обрадовалась Мария и достала из своей коробки полбуханки серого хлеба в целлофановом пакете. Продукты каждого из жильцов нашего этажа хранились в отдельных коробках, во избежание нежелательного использования их другими людьми. Только холодильник был общий, но тут уже приходилось полагаться на честность соседей. И надо признать, пока все оправдывали доверие друг друга.
– У тебя что, сегодня свидание? – неожиданно спросила Мария, когда мы уже приступили к трапезе.
Я поперхнулся и закашлялся. Ну, ничего себе вопросики!
– С чего ты взяла? – прохрипел я, справившись с первым приступом кашля.
– От тебя пахнет одеколоном, – девушка смутилась. – Вот я и подумала – для кого это ты так стараешься?
– Просто не было другого дезинфицирующего средства, – я провел ладонью по щеке. – Вот и пришлось воспользоваться остатками былой роскоши.
Расправившись со своей порцией, я встал из-за стола и подошел к раковине. Вымыв вилку в проточной воде и протерев ее полотенцем, я положил свой столовый прибор в ящик и потянулся за чайником.
– Чайку выпьешь? – спросил я, наливая в чайник воду из бочки. В ней вода хоть как-то отстаивается.
– Выпью, – тихо прозвучал ответ.
Я поставил чайник на плиту и в этот момент вспомнил, что чашка моя до сих пор находится у меня в комнате.
– Я сейчас вернусь, – сказал я и пошел в комнату.
Чашка стояла там, где я позавчера ее оставил. То есть на столе. Пустая бутылка из-под вина лежала на полу, веши в беспорядке валялись на стуле. Блин, вчера даже куртку в стенной шкаф не повесил. Подобрав куртку с пола, я встряхнул ее и внезапно из кармана выпала странная вещь, похожая на железный орешек. Ударившись об пол, орешек покатился по комнате и, докатившись до стены, внезапно распался на две половинки. Из половинок орешка тут же повалил густой синий дым.
Я рванулся к окну и, сорвав со щелей бумагу, распахнул его. Помогло мало. Дым начал понемногу вытягиваться на улицу, но его концентрация оставалась слишком высокой, чтобы хоть что-то разглядеть. Внезапно пахнуло холодом, да таким, что я, одетый только в легкую футболку и спортивки, замерз мгновенно.
Странный дым унесло в окно, а у стены стал подниматься на ноги кусок льда. У меня немного отлегло от сердца. Всего лишь ледяной голем. Но каким образом его впихнули в железный шарик, а главное, как он попал ко мне в карман?
Но думать было некогда. Думать я буду потом. Главное, чтобы он не вздумал ломать стены. Голем уже полностью поднялся на ноги и крутил по сторонам маленькой башкой. Вернее крутился он всем телом, поскольку шеи у големов не было никогда. Наконец, монстр заметил меня и шагнул вперед. Да, как хорошо, что я вчера решил взять с собой булаву. Без нее у меня могли бы возникнуть проблемы, а так у голема нет ни одного шанса. Подхватив оружие, я шагнул ближе к центру комнаты. Воздух из окна неприятно студил спину, но приходилось терпеть.
Голем шагнул еще раз и взмахнул ледяной рукой. Я увернулся и тут же ударил булавой по плечу твари. Брызнули в стороны осколки и мелкая ледяная крошка. Рука монстра с хрустом отломилась и упала на пол. Через мгновение та же участь постигла и вторую руку голема. Монстр закрутился на месте, затем снова шагнул ко мне. Еще двумя ударами я сломал ему обе ноги, а когда обездвиженный голем растянулся на полу, принялся дробить его тело булавой на мелкие куски.
У голема совершенно нет мозгов. Он просто выполняет приказ, который программирует в него создатель. А создать голема сложно, хотя обычно потраченные силы не оправдывают результат. Они
