семейные, имущественные с республикой Св. Софии; продолжал действовать прямой торговый путь; на волоцкое княжество по-прежнему распространялась церковная юрисдикция новгородского архиерея.
Однако к моменту мятежа всех новгородских мятежников уже обезвредили, о чем вполне мог поведать Борису и Андрею тот же владыка Вассиан. Планы пришлось корректировать на ходу. Отряд беглецов повернул на запад и дошел до Великих Лук. Отсюда князья обратились к Казимиру с просьбой, чтобы король «их управил в их обидах с великим князем и помогал». По русским летописным источникам, король их «отмолвил» и ограничился «гуманитарной помощью», дав княгиням «на избылище» (кормление) славный город Витебск.
Борис Волоцкий и Андрей Углицкий оказались в географическом и политическом тупике. Окрестности Великих Лук представляли собой своего рода полуостров, окруженный с трех сторон землями Литвы и Ливонии. Князья не были готовы перейти Рубикон и открыто стать на сторону Казимира. Да и королю в преддверии совместного выступления с Ахматом не хотелось прежде времени вступать в конфликт с Москвой. На Руси никто не спешил поддержать удельных крамольников: Тверь стала на сторону Ивана III, а оппозиция в Новгороде была разгромлена. Братьям оставалось сидеть в Великих Луках и торговаться с великим князем об условиях перемирия.
27 апреля из Москвы к братьям-мятежникам выехало новое посольство — епископ Вассиан Рыло, боярин Василий Образец, так ловко «поимавший» князя Ивана Лыко, Василий Тучка и дьяк Василий Мамырев. Депутация добралась до места назначения только в конце мая на Троицу, «бе бо весна и путь истоменъ велми». К этому времени в русские пределы уже вступило ордынское войско. 8 июня войско во главе с Иваном Молодым выступило к Серпухову против Ахмата. «Возвратитеся на свои отчины, а язъ хочю вас жаловати», — предлагал удельникам Иван III, они же «того не послушаша, князя великого жалованиа и владычних речей, но высоко мыслиша и отпустиша архиепископа и бояр назад к великому князю ни с чем».
Жалование выражалось в прибавлении к вотчине Андрея Большого Калуги и Алексина. Почему же пряники предназначались только Андрею? Он был любимцем своей матери Марии Ярославны, в иночестве Марфы, которую Иван III даже подозревал в потакании мятежным устремлениям младших братьев. Великий князь рассчитывал расколоть крамольный дуэт, перетянув на свою сторону Андрея, взяв в союзники в этом деле матушку. Возможно, расчет частично оправдался.
С каких позиций стороны вели переговоры, сказать трудно, поскольку источники преподносят нам прямо противоположные версии замирения братьев. Согласно Софийской второй летописи, Иван III был вынужден подчиниться неприкрытому шантажу. Братья-крамольники, узнав, что немцы вторглись в псковские земли, фактически предъявили великому князю ультиматум: «Ужели и исправишся к нам, а силы над нами не почнешь чинити и держати нас как братью свою, и мы ти приидем на помощь». «Князь велики во всю волю их даяся».
Никоновская летопись сообщает, что инициатива заключения мира исходила от удельных смутьянов: «Приидоша на Москву послы братии его княже Андреевы и княже Борисовы о миру, князь же великий Иван Васильевич по печялованию отца своего митрополита Геронтиа и матери своей великиа княгини иноки Марфы… и послов их отпустил, а самим велел пойти себе вборзе». То есть Иван III снизошел до их просьб и приказал срочно идти на помощь против Ахмата. В Шумиловском списке Никоновской летописи заинтересованность Бориса и Андрея в мире обозначена еще более ярко: митрополит, архиепископ, вдовствующая государыня уже не ходатайствуют, «печалуются», «молиша великого князя о братии его». Великий князь через мать сообщает провинившимся о своем прощении.
Вторая версия представляется более вероятной. Условия заключенных после перемирия «докончаний» с братьями не отличаются принципиально от тех предложений, которые им прежде передавал великий князь. Андрей вместо Калуги и Алексина получил Можайск, а Борису досталось несколько сел в боровском уезде. Та же Софийская вторая летопись рассказывает о предыдущем посольстве братьев (очевидно, в июле 1480 года), когда, несмотря на печалования матери, государь «отмолви им и не приять челобитья их».
Новое вторжение ливонцев в августе хотя и осложняло положение Москвы, но не представляло для нее непосредственной угрозы. Ни Иван III, ни псковичи в «братской» помощи не нуждались; Андрей и Борис по своей инициативе прибыли в Псков и предложили горожанам свои услуги в обмен на убежище для их семей, но псковичи отказались отступиться от великого князя и в итоге своими силами отбили нападение. Войско князей присоединилось к русским силам, противостоящим ордынцам на реке Угре, в конце октября. К этому времени главные сражения этой войны были уже позади.
К 8 июня основные силы под командованием Ивана Молодого и князя Андрея Меньшого, брата Ивана III, который в отличие от угличского тезки всегда оставался верен сюзерену, сосредоточились в Серпухове и Тарусе. Берег Оки, или просто «берег», был традиционной линией обороны от нападений степняков вплоть до царствования Бориса Годунова, пока уже в XVII веке не появились засечные полосы в лесостепной зоне. Ахмат между тем не спешил, в первую очередь рассчитывая вступить в боевые действия, соединившись с литовцами.
Узнав о приближении ордынцев к Дону, Иван III 23 июня прибыл в Коломну, где пребывал до Покрова — 1 октября. К этому времени стало ясно, что Ахмат идет к литовской границе на соединение с Казимиром и что основные события кампании будут разворачиваться на западном участке линии обороны. Великий князь отдал приказ войску стать на приграничной реке Угре в окрестностях Калуги, а сам после кратковременного пребывания в Москве обосновался в Кременце, городке в 50 верстах севернее угорской переправы.
Противники выбирали позицию, исходя из ожидаемого вмешательства Казимира. Ахмад занял берег Угры, по которому проходила дорога на Вязьму, принадлежавшую литовцам, а ставка Ивана III располагалась неподалеку от границы, препятствуя возможному рейду литовцев в тыл основных сил, одновременно закрывая московское направление с запада. Но хан так и не дождался короля и был вынужден самостоятельно начать боевые действия. Сражение на Угре началось 8 октября и продолжалось четыре дня. Его итоги больше удовлетворили москвичей, которые отбили все попытки противника переправиться через реку и закрепиться на противоположном берегу.
С 20 октября резерв русских войск был подкреплен сильными отрядами князей Бориса Волоцкого и Андрея Углицкого. 26 октября на реках начался ледостав. (Удивительно, но ранняя студеная зима всегда сопровождает нас в лихую годину — так было в 1480, в 1812, в 1941-м). Оборонять позиции на Угре более не имело смысла, и Иван III приказал отвести войско к Боровску. Но Ахмат не только не стал преследовать русских, но и 6 ноября повернул назад в степь, осознав бесперспективность дальнейшей борьбы. Сыграл свою роль и стремительно надвигавшиеся холода, «быша бо тогда мрази велия».
28 декабря 1480 года великий князь возвратился в Москву, торжественно встреченный ликующими москвичами. 13 февраля он приехал в столицу в разгар мятежа братьев, в ожидании грядущего нападения могущественных соседей. И вот минуло несколько месяцев, и тревожное ожидание сменилось триумфом.
Глава IV
Большая игра
