ехать на войну…
— Зайди! Ты занимаешься е-рун-дой! Понял! Я — твой командир группы и ты мне же приносишь своё идиотское завещание!
— А я у тебя командир роты! — громко и очень недовольно произнёс Пуданов. — И получается, что ты нам уже заранее не доверяешь! И готовишься к своей смерти! Ты понимаешь!
— Извините, если я вас обидел! — забормотал Филатов. — Но у меня предчувствие… И я…
— Ты чего?.. Тоже Кашпировского насмотрелся по телевизору? — грубо оборвал его Иваныч. — Водичку заряжаешь, да? В котелке солдатском…
Солдат быстро заговорил, словно боясь остановиться:
— Ну, товарищ майор! Я же сирота! И у меня только сестра родная осталась! Она сейчас в детдоме… А я же её брат… Ей одиннадцать лет всего…
Услышав эти взволнованные и искренние признания Филатова, высказанные прямо в глаза, майор Пуданов смягчился…
— Ну, что у тебя там? — проворчал он уже подобрее. — Выкладывай!
Настырный пулемётчик понял, что он всё-таки добился своего, и сразу же приступил к делу…
— У нас родители погибли в аварии. И я вместе с сестрёнкой попали в детдом. Никто из родни нас к себе не взял. И мы там вдвоём мыкались. А от родителей мне и сестре осталась квартира трёхкомнатная прямо в центре Ставрополя. В ней сейчас родственнички живут…
— Них_я себе родня! — крякнул возмущенно Иваныч. — Дальше давай…
— Но квартира приватизированная! Родители успели её принять в свою частную собственность! А через два месяца погибли… — продолжал рассказывать солдат. — И по наследству она перешла ко мне и сестре… Пополам на двоих.
— Ну, понятно! — сказал я. — На двух наследников…
— Вот… — опять замялся боец. — В армию меня прямо из интерната взяли… Если со мной что-нибудь случится… То они мою сестру просто-напросто на порог не пустят… И она совсем бездомной станет… А я хочу свою половину ей отписать! Вот по этому завещанию. Чтобы она стала полной хозяйкой квартиры…
Замысел Филатова нам был вполне ясен.
— Да-а… — тягостно сказал Иваныч. — Что же с тобой делать?..
Я сейчас очень хорошо понимал ротного… Поскольку полные сироты, как мне было известно, не должны были проходить службу в горячих точках… Бездушные военкоматчики постарались выполнить свой план по набору призывников и забрили в армию беззащитного и бесправного паренька… А наши бумажные крючкотворы из Ростовской бригады вкупе с замполитами даже не удосужились принять все меры, чтобы Филатов остался в учебной роте… Или в подразделении обеспечения…
Я тоже вздохнул и стал терпеливо объяснять пулемётчику все нюансы с юридической точки зрения…
— С этим твоим завещанием нам с тобой придётся идти к начальнику штаба батальона, потому что только он имеет законное право заверять своей подписью и круглой гербовой печатью такие вот документы… Понимаешь? В принципе-то это не трудно сделать… Но вот…
Я замолчал, стараясь подобрать правильную формулировку… Хоть мне и не доводилось испытывать к начальнику штаба батальона майору Грибок абсолютно никаких симпатий, но ради такого серьёзного дела… И ради моего же непосредственного подчинённого… Я мог выполнить такую необычную просьбу солдата…
— Да нас весь штаб на смех поднимет… — усмехнулся ротный. — Такое в первый раз произойдёт! И потом бойцы косяком попрутся… Представляешь, да?!.. То завещать, то отменять завещания… То бабке, то внучке, то Жучке…
Но я не разделял его повеселевшего настроения:
— Филатов! Ты меня пойми правильно! Во-первых: ты сейчас подаёшь очень плохой пример другим солдатам. Не потому, что они затем тоже будут писать завещания! Вон, на гражданке этих нотариусов как блох на собаке дворовой… Идите и завещайте что хотите… А твой плохой пример состоит в том, что ты уже заранее допускаешь возможность своей смерти! А лично за тебя несу ответственность именно я! И выходит, что ты уже здесь, в роте, не доверяешь мне!
— Но я… — начал было Филатов…
— Не перебивай старших! — осуждающе проговорил я. — И тогда уже другие солдаты будут думать, что вот… У нас такой командир, которому и доверять-то нельзя! Пулемётчик Филатов целое завещание написал из-за этого! А мы-то чем хуже!
— Да клянусь! Чем угодно! Я никому ничего не скажу! — торжественно поклялся боец.
— Сейчас будешь отжиматься в третий раз! — предупредил я его за непослушание. — А во-вторых… Ты вот этими своими действиями сам притягиваешь на себя смерть! Понимаешь! Все мысли имеют способность и возможность материализовываться! Усёк? То есть… Если ты к чему-то усиленно готовишься, сам себя настраиваешь, накручиваешь обстановку… То эта неприятность обязательно произойдёт… А я не хочу брать грех на душу… И не собираюсь потворствовать твоим выдумкам и предчувствиям…
Я полностью высказался на эту очень щекотливую тему… И даже выдохнул облегчённо… Точно такого же мнения придерживался и командир роты… Как оказалось…
— Вот твой командир сказал тебе всё очень правильно! И я тоже не буду брать грех на себя! У меня и своих предостаточно… Не хватало только вот ещё и солдатских…
В вагончике наступила короткая пауза… Все мы молчали…
— Ну, что же мне тогда делать? — обречённым тоном спросил Филатов. — Я как старший брат должен позаботиться о своей сестрёнке. Потому что у неё больше никого нет. Я и в детдоме её защищал от всех… Даже от воспитателей… Сами может быть знаете… Как там к детям…
Тут мне в голову пришёл достойный вариант выхода из столь щепетильного положения…
— Сделаем так! Ни я, ни командир роты не берём в руки твоё завещание! Ты его положишь вот сюда — на эту мою полочку! Чтобы оно пролежало спокойно до нашего возвращения с выхода! Но если вдруг с тобой действительно что-то произойдёт нехорошее… То я или командир роты сходим к начальнику штаба батальона и задним числом оформим твоё завещание как и положено по закону! Поставим круглую печать и подпись начштаба… Устраивает тебя такое?
— Конечно! — обрадовано ответил солдат. — Ещё как устраивает.
— Доставай свою бумагу…
Филатов аккуратно извлёк из-за пазухи чистый конверт, слегка помявшийся во время его физических упражнений.
— Ох ты! — стал сокрушаться Иваныч. — Подготовился ведь по полной программе…
— Подпиши конверт своей фамилией! — распорядился я. — И положи на нижнюю полку! И ещё… На самом завещании твоя подпись стоит или нет?
— Есть подпись! — подтвердил боец…
Филатов положил конверт на полку и вернулся на своё место.
— Разрешите идти? — бодро спросил он.
— Иди-иди… — отпустил его Пуданов.
Когда за пулемётчиком закрылась дверь, мы с Пудановым посмотрели друг на друга…
— И чего только не увидишь сейчас в армии… — со вздохом облегчения проворчал ротный. — Понасмотрятся телевизора, а потом всякая хренотень им в голову лезет…
— С одной стороны он прав… Младших надо оберегать… а с другой стороны… Нам такая вот головная боль совершенно не нужна… Надо было или перед армией все вопросы решить через нотариуса… а вдруг там какие-то дополнительные справки понадобятся… Или уже в Ростовской бригаде отпроситься и сходить в нотариальную контору… И все дела были бы решены по закону! А тут… Нам как будто других забот и хлопот маловато?.. Отсыпаться не успеваем, а бойцы каждый день… Каждый день… Что-то новенькое придумывают…
Моё ворчливое брюзжание из-за дополнительной бумажной работы вполне соответствовало нынешнему настрою. Ведь подготовка группы к выходу состоит из стольких дел…
— Всё равно… Он — молодец! — заочно похвалил Филатова ротный. — Таких вот людей… Да
