удалось быстро соорудить препятствие, оказавшееся непреодолимым для рассвирепевшего ротного и тем самым спастись бегством. Он поначалу даже совсем скрылся из нашего поля зрения. Но через пять минут издалека послышался его голос. Сперва Корнюхин попытался обиженно оправдаться.
— Ну, товарищ майор! для вас же старался!
— Только появись в канцелярии! — пообещал ему ротный. — Я тут так постараюсь! Живо тебе голову откручу!
Снаружи стало тихо. Однако спустя полминуты верхнее бревно дрогнуло и медленно поползло обратно наружу. Затем таким же образом из нашей канцелярии исчезло и второе…
— Ну, товарищ майор! — донеслось через открытый дверной проём. — Я ведь как лучше хотел.
— Я тоже!.. — пригрозил командир роты. — Я тебе не только голову откручу! Бестолковую!..
Писарь Корнюхин на всякий случай отошёл подальше от всё ещё незапертой двери. Так что следующая его фраза донеслась до нашего слуха сквозь оконно-вентиляционные проёмы.
— Так ведь все же эти брёвна пилят…
Попытка перевести стрелку с одного виноватого на остальных этому писарчуку явно удалась. Не на шутку рассерженный Александр Иванович даже не одеваясь стремглав выскочил наружу и побежал за наш вагончик. Я поспешил вслед за ним и обнаружил ротного за невысокой металлической оградой, старательно пересчитывающего аккуратно уложенные деревянные столбы. Вскоре он поднялся и не громко выругался.
— Эх….Там два бревна и здесь…Трёх штук не хватает…Жалко то как! Хорошие были бы страпила…
Метрах в трёх от этих аккуратно сложенных ровненьких брёвен возвышалась солидная куча специально привезённых корявых стволов, толстых веток и корневищ, которые и предназначались для обогрева палаток. Однако эти дрова являлись настолько сырыми, что их следовало сперва несколько часов сушить рядом с жарко натопленной буржуйкой, которую соответственно нужно было сначала хорошенько раскочегарить. Однако цельные стволы и корявые ветви было невозможно протащить сквозь входы палаток, да и внутри они представляли бы собой своеобразную проблему для всех присутствующих. А ведь высушенные стволы затем требовалось распилить на чурбаки и разрубить на поленья. В общем, получался двойной замкнутый круг.
— Ах, вы… Такие, сякие да разэтакие… — вздыхал майор Пуданов. — Ах, вы… Кошкины дети…
Ведь из этого замкнутого сдвоенного круга наши солдатики вышли весьма «достойно», используя сухие четырёхметровые брёвна сперва для растопки своих прожорливых печек, а затем уже и для поддержания этими же брёвнами более-менее приемлимой температуры воздуха внутри палаток. Чем все они только что очень уж сильно огорчили командира первой роты.
— Ты проверь свою палатку. Чем они топили… А я третью…
Командир роты уже спланировал ответную войсковую операцию по выявлению злодеев, с последующим их наказанием…
Но расследование показало, что мои архаровцы использовали для своих нужд те деревянные ящики из-под боеприпасов, а также чурбаки и доски, оставшиеся от ночного наведения порядка. Ну, а рейд Пуданова оказался более результативным. Ведь он застал прямо на месте преступления дневального и дежурного по роте, которые сидели по отдельности у двух печек и топили их как раз-то столь необходимым строительным материалом. Тут же последовало справедливое возмездие. Которое для двух бойцов носило очень беспощадный характер.
— Ты, как дежурный по роте, должен отвечать и за себя и за того парня… — сурово произнёс ротный, Показывая пальцем на второго виновного. — Вот и получай свои законные два балла. Такие стропила впустую израсходовал.
— Да я только зашёл погреться. — Насупился дембель с красной повязкой на рукаве.
— Знаю-знаю… Ваши отмазки!.. «руки погреть… Штаны мокрые обсушить да ширинку разморозить…»- Передразнивая сержанта говорил Александр Иванович. — За всё, что происходит в подразделении, всегда несёт ответ прежде всего дежурный по роте. А ты здесь сам же и пакостишь. Я ведь считал тебя отличным командиром отделения и записал под номером шесть, то есть первым во второй отправке. Эх, ты…
— Я исправлюсь, товарищ майор. — Пообещал старослужащий.
— Давай… Искупай свою вину… С тебя два столба, а с твоего подчинённого-один. Лично мне приносите и тогда я вас обоих реабилитирую…
Но соответствующий закону и праву приговор командира роты неожиданно осмелился обжаловать самый незаметный до ныне участник судебного процесса.
— Так мы же только одно брёвнышко!..
Это Робко подал голос дневальный, имевший статус фазана и теперь заступившийся не сколько за себя, а столько за старенького, но всё ещё сильного дедушку. Данное обстоятельство вызвало явное раздражение майора Пуданова, отлично понимавшего то, что наказанный им сержант не пачкал своих рук столь тяжёлой работёнкой, но скорее всего был в курсе происходящего. И именно этот «борец за правду» вместе с другими своими дружками-фазанами без особых угрызений совести изничтожал в дым и золу «полюбившиеся» ротному стройматериалы. По этому без долгих раздумий мера наказания была ужесточена.
— Пока ко мне не вернутся три точно таких же столба, я тебя вообще не уволю… Понял?
— Да где я их возьму? — в отчаянии завопил дежурный.
Всё-таки крестики являлись всего лишь крестиками на бумажке, которую толком ещё никто и не видел, а вот реальная угроза из уст командира роты показалась ему куда более страшной. Понял это и сам непосредственный виновник и неудачный защитник, замолчавший на очень долгий период. У обоих был такой растерянно-несчастный вид, что мне захотелось подсказать им пусть слабенький, но всё-таки вариант…
— За офицерской баней, где-то в полукилометре, гражданские строители восстанавливают сгоревшее здание… Как раз там сегодня начали стропила укладывать. Усекли откуда ветер дует?
Две пары глаз быстро приняли осмысленное и обрадованное выражение, а мне даже послышался лёгкий вздох счастливого дневального. Всё остальное было лишь предметом мирных переговоров с обладателями ценных пиломатериалов, чтобы те просто отдали или подарили или же обменяли на что-то длинномерную древесину. В случае неудачи языковой фазы «рожания» стропил, думаю, что наши смышленые разведчики нашли бы выход и в дальнейшем.
— Всё будет чики-пики. — обрадовался дежурный.
— Хорошо. — сказал ротный и повернулся к длинному ряду кроватей. — А что это у тебя за лежбище морских тюленей?
Млекопитающими оказалось шестеро, ну разумеется, старослужащих ветеранов чеченской войны, трое из которых усиленно изображали собой мирно спящих российских богатырей, которых временно сломила непонятная лихоманка, а двое преспокойненько играли в шашки, поставив меж полатей табурет с шахматной картонкой.
— Ну-ка, подними с каждого одеяло, чтобы я смог разглядеть их мощные фигурки. — распорядился ротный.
Дневальный медленно обошёл всех лежащих воинов и, не обращая внимания на крики и стоны, старательно выполнил приказание начальства. Оказалось, что все они полностью одеты в камуфлированные штаны и куртки летнего образца, а стоящие рядом ботинки хранили на себе свежайшие ошметки местной грязи.
— Что это такое? Я в подразделении и вы в постельках! А потом… Кот из дома — мыши в пляс?! — усмехнулся командир роты, опять доставая листок и ручку. — А я вас всех утром предупреждал…
— Мы же болеем! — дружным хором заявили лежебоки.
Но именно этот, как будто отрепетированный в несколько голосов, ответ и вывел командира роты из спокойного созерцания бытия.
— Я вам ещё раз повторяю: все больные должны находиться в санчасти или госпитале. А вы здесь устроили себе санаторий! Балдеете тут целыми днями, кормёжку вам сюда дневальные приносят, телевизор постоянно включен… А на полу срам полнейший: старые портянки вперемежку с кусками хлеба, подкотельники с чёрной плесенью… Ужас мирной жизни! только уток и судёнышек не хватает под
