— Садись скорее на коня! — крикнул ему Гранди. — Нужно как можно скорее бежать отсюда!
Все трое быстро запрыгнули на спину белому коню, который вскачь бросился прочь. Аймбри ковыляла вслед за ними.
Тут Аймбри осенило: — Сфинкс! — вскричала она. — Ведь это же сфинкс!
— А ведь нас предупреждали держаться от него подальше, — сказал Гранди, — как обычно, мы попали в самую гущу опасности, совершенно о ней не подозревая!
Земля тем временем снова угрожающе затряслась. Чудовищных размеров лицо сфинкса открыло огромную пасть, из которой, подобный смертоносному урагану, вырвался звериный рык — Если больно, так зарычишь! — прокричал голем.
— О, ради Бога, — проворчал Икебод, — глупые шутки сейчас неуместны!
— Но ведь весь Ксант — одна большая шутка, — возразил Гранди, — всюду, куда бы ты ни ступил, везде ты натыкаешься на несуразность!
— Или натыкаешься на нечто иное! — заметила Хамелеон, явно намекая на лошадиный навоз.
Тем временем дневной конь поскакал по дергающейся щеке исполина по направлению к его плечу. Но сфинкс в гневе стал поднимать голову, и спуск, таким образом, стал практически невозможен, так как щека стала теперь перпендикулярна плечу. А тот красновато-розовый холм, по которому они взбирались, был не чем иным, как пораженной макушкой великана. Должно быть, каждый удар лошадиного копыта раздражал сфинкса, но понастоящему он разозлился только тогда, когда путешественники покусились на его ресницу.
— Аймбри! — позвала кобылку Хамелеон, заметив, что ее сзади не было.
— Идите вперед! — отозвалась Аймбри. — Я иду следом, не беспокойтесь!
Но, конечно же, она не могла идти за ними достаточно быстро всего лишь на трех ногах, тем более, что лицо сфинкса тряслось. Внезапно Аймбри упала и покатилась в направлении пасти чудовища, которое в этот момент как раз делало вдох. Кобылка сделала отчаянный рывок и избежала участи быть проглоченной, но это было еще не все, так как она покатилась по щеке в том направлении, откуда только что пришла. Теперь рот великана разделял ее с друзьями.
Новая опасность грозила ей: на этот раз это был кратер уха сфинкса. Но Аймбри решила остаться там — по крайней мере ухо не могло проглотить ее.
Но что случилось с ее друзьями? Сфинкс мог запросто заметить и проглотить их. Ведь они остались на опасной половине лица, которую видел глаз сфинкса!
Затем ей в голову пришла идея. Аймбри мобилизовала все свое воображение и наслала на сфинкса сценку, которая навеяла на него обстановку уюта и расслабляющего комфорта. Вообще-то кобылка не была специалистом в снах такого рода, поскольку ей приходилось иметь дело совсем с иными снами! Но ведь теперь она обладала половинкой души, и это была добрая душа, она помогла кобылке сделать этот сон максимально приятным для монстра. Медленно раздраженное чудовище успокоилось. Сон изображал зеленую лужайку, в лучах нежного солнца резвились маленькие сфинксы. Обожженную солнечными лучами макушку нежно обдувал мягкий прохладный ветерок, натертое назойливыми путешественниками веко больше не зудело — чего там только не было, не сон, а прямо мечта! Глаза сфинкса закрылись, и рычание прекратилось.
Аймбри, воспользовавшись моментом, осторожно вылезла из огромного уха и стала спускаться на настоящую землю. Но копыта ее снова стали раздражать чувствительную кожу чудища, и снова оно стало просыпаться. Ведь сон этот был искусственным, поэтому сфинкс не слишком крепко заснул, любой слабый шум и то мог потревожить его. По идее, существо, обладающее такими габаритами и массой, должно иметь спокойный нрав, когда оно просыпается, но все же Аймбри сочла за благо не рисковать, и потому снова вернулась в ухо.
Поняв, что днем пытаться выбраться отсюда невозможно, Аймбри сама решила немного подремать в ухе великана. Она снова постаралась наслать на сфинкса новый сладкий сон. По счастью, все сфинксы были большими сонями, поэтому они редко позволяли себе бродить по Ксанту просто так. Существовала даже легенда об одном сфинксе, который в поисках тихого местечка отправился в Мандению, нашел тихое пустынное место, которое ко всему прочему еще было хорошо прогрето солнцем, прилег вздремнуть, и так и не проснулся, оставшись лежать в царственной позе на тысячи лет. Невежественные местные жители решили, что это обычная статуя и отбили сфинксу нос. А если сфинкс проснется и увидит, что лишился носа? То-то шуму будет!
Тем временем этот сфинкс стал погружаться в дрему, тем более, что сейчас никто не тревожил его — не дергал за ресницы и не разгуливал у него по щекам. Аймбри и ее друзьям это было только на руку.
Когда Аймбри проснулась, было уже совсем темно. Теперь она могла беспрепятственно выйти отсюда. Ее укушенная змеей нога теперь больше не болела, да и необходимость переносить на нее часть веса тела исчезла, поскольку теперь, когда кругом царила ночь, кобылка попросту могла дематериализоваться. Она выбралась из уха и поскакала по голове, которая тем временем видела разные сладкие сны. Благополучно спустившись с головы исполина на землю, Аймбри, стараясь наверстать упущенное время, поскакала к видневшемуся вдали озеру, где остальные уже расположились лагерем.
Хамелеон заметила ее первой. — Аймбри, наша милая лошадушка, — радостно вскрикнула женщина, — ты жива, ты спаслась!
Хамелеон обняла ее, и по этому случаю Аймбри снова обрела плоть, чтобы Хамелеон почувствовала ее тело. Да, как хорошо было любить Хамелеон, несмотря на ее умственное развитие, особенно в такие приятные минуты! Надо полагать, что никто, кроме, пожалуй, какой-нибудь змеи, не возражал бы против того, что такая приятная женщина, как Хамелеон, обняла его!
— Она все порывалась вернуться за тобой, — сообщил кобылке Гранди, — но мы ее удерживали. Ведь все, чего она там добилась бы, так это заставила бы нас беспокоиться и за нее, да и для тебя это, наверное, было бы не очень удобным!
— Мой сын, король, велел мне прислушиваться к советам Гранди, — виноватым голосом сказала Хамелеон, хотя по лицу ее было видно, что она довольна, что все так легко окончилось.
— Ты поступила правильно, — похвалила ее Аймбри, — а я спряталась до темноты в ухе сфинкса, а потом попросту дематериализовалась!
— Кажется, твоя нога зажила! — заметил Икебод.
— Нет, это не так. Хотя сейчас это не столь важно. К утру, возможно, с ней будет все в порядке!
Вся экспедиция стала готовиться к ночлегу. Хамелеон, Гранди и Икебод уснули, в то время как обе лошади паслись, благо травы вокруг было предостаточно. Аймбри, чтобы щипать траву, приходилось снова обретать плоть, но во время пережевывания такая надобность отпадала, поэтому больное колено не так сильно беспокоило ее. Тем временем приятные ночные часы пошли на убыль, но боль в колене тоже потихоньку стала исчезать. Наконец-то яд летающей змеи стал утрачивать свою действенность.
Поутру, хорошенько отдохнув, все были свежими, как огурчики. Хамелеон, отойдя на почтительное расстояние, разделась и вошла в прохладную воду озера. Икебод тактично отвернулся, но Гранди стал смеяться над ними: — Странные вы создания, люди. Вы почему-то стыдитесь показывать себя, когда меняете обличье!
— Может быть, — сказал архивариус, — но у Хамелеон иногда бывает очень пытливый ум, я очень его ценю!
— Только ли ум ты в ней ценишь? — снова съязвил голем.
— Но Хамелеон проявляет все то же самое, что есть у обычной женщины, — защищался Икебод, — все они сначала красивые и невинные, а потом становятся умными, но очень безобразными!
— Теперь-то я понимаю, почему тебе так нравится разглядывать нимф, — не унимался Гранди, — ума у них нет, поэтому ум не отвлекает тебя от рассматривания более существенных деталей их тел!
— Но я не смотрю на их самые существенные детали, — сказал Икебод, — меня интересуют только ноги!
— А почему же ты тогда сейчас не смотришь на ноги Хамелеон? Они ведь тоже имеют неплохую форму?
— Хамелеон мой друг и товарищ по экспедиции! — сурово сказал житель Мандении.
— О, я думаю, что она бы только порадовалась, если бы ты смотрел на нее, — голем упивался собственным остроумием. — Эй, куколка, — закричал он Хамелеон, — ты не против, если Икебод краем
