– Но-но, потише, – сказал Лесоповалов, – идет официальное расследование.
– Только расследуете вы не с того конца, – презрительно бросил Симонов, – нашли, на чем подловить – медальон потерянный, Абхазия… Это знаете как называется? Дурдом, вот как.
– А что, у вас есть для нас какая-то полезная информация? – спросил Никита.
– Может, и есть. Смотря по тому, каким будет ваш следующий вопрос – дельным или снова дурацким. – Симонов посмотрел на Колосова, закурил сигарету. – Ну?
Однако следующий вопрос задала Катя:
– Вы присутствовали на ужине в ресторане, устроенном певицей Авророй? – спросила она. – Вас сама Аврора пригласила лично?
– Конечно, лично. Она ко мне неравнодушна, проказница. – Симонов живо обернулся к Кате. – Я вам секрет открою – обычно я нравлюсь женщинам с первого взгляда. Вам тоже – нет?
– Я еще не разобралась, – ответила Катя, – кажется… вы не совсем мой тип. Меня, будь он жив, больше привлек бы ваш приятель Максим Студнев.
– Фотомоделями, значит, увлекаемся. Журнальчик XXL случайно не читаем на сон грядущий? Ну, вы меня вконец разочаровали, девушка, со Студневым-то. Впрочем, о вкусах женских не спорят. Если по правде, Студня девчонки любили, прямо на шею вешались. Многое ему прощали. А он жаден был до удовольствий плотских, как говаривал один старый маститый мхатовский трагик. Он вообще жадный был по натуре – Студень-то покойный. Через жадность свою и погиб бедняга.
– То есть как? – сказал Колосов. – О чем вы, Серафим Николаевич?
– А, наконец-то, снова вспомнили мое имя-отчество. А то все – наемник, продажная шкура… – Симонов печально покачал головой.
Чем больше Катя за ним наблюдала, тем яснее убеждалась, что перед ними – пусть и очень привлекательный внешне, даже обаятельный и неординарный, но все равно – типичнейший хронический алкоголик. Манера речи Симонова, его жесты, мгновенная смена настроений, риторические вопросы, актерские паузы, гримасы – все говорило об этом. Увы, с таким невеселым выводом приходилось считаться. Хотя было отчего-то безумно жаль…
– Серафим Симонов и правда имеет что сказать нашим правоохранительным органам в вашем лице, – изрек Симонов. – И вежливое обращение он ценит. И не дурак он, и не шкура продажная, как некоторые тут думают.
– Да никто не думает, – пылко возразила Катя, решив, что с алкоголиком надо придерживаться в разговоре совершенно иной тактики, – если я вас чем-то обидела невольно – извините. Вы про главный вопрос тут упоминали. Что-то я никак суть не уловлю – женский ум, что поделаешь? Просветите, подскажите – в чем этот главный вопрос заключается?
– В том, очаровательный капитан милиции, что с самого начала вы спросить меня должны были, что я – Симонов Серафим – видел, сидя за одним столом со своим знакомым Максимом Студневым?
– И что же вы такое видели? – недоверчиво хмыкнул Лесоповалов.
– Все. Видел, как дело было.
– Вы видели, что конкретно Студнев ел за тем ужином? – быстро спросил Никита.
– Ели мы с ним одно и то же – жареную баранину. Пили… ну, много чего пили – врать не стану. И за столом, и потом в баре. Но я, как видите, жив. – Студнев выжидательно смотрел на них. – Ну? Не слышу встречного вашего вопроса – почему я жив, а Студнев нет?
– Почему? – эхом откликнулась Катя, решившая во всем пока потакать фигуранту. Колосов раздраженно переглянулся с Лесоповаловым. Они уже начинали терять терпение.
– Потому что к жизни отношусь легко и жадность презираю. А еще потому, что не приучен по чужим тарелкам за столом шарить. Воспитание дворянское, знаете ли, закваска белогвардейская…
– Пожалуйста, объясните толком! – взмолилась Катя.
– Объясняю. Сидели мы в тот вечер за столом долго. Макс Студнев напротив меня сидел – за жизнь мы потрепались, ели одно и то же, кроме… Ведь как на самом-то деле все было? Аврора то, что в меню было, есть не стала, заказала для себя рыбный тажин. Она ведь продвинутая у нас – мяса не ест, сладкого не ест, мучного не ест, калории на ноутбуке считает. У самой ноги, как у козы, а все диету выдерживает, пилюли глотает, стерва капризная… Но суть не в этом. Мы все ели фирменное блюдо – барашка, которого Поляков Иван Григорич тут же в зале и готовил для нас. Объедение, доложу я вам, а Аврорка потребовала для себя «чего-нибудь легенького», – Симонов презрительно передразнил певицу. – Ну, спустя какое-то время и принесли ей этот тажин из морепродуктов.
– Кто принес? Кто конкретно подал? – спросил Никита.
– Ну, Ленка Воробьева подала. Она наш стол в тот вечер обслуживала, – нехотя ответил Симонов. – Она и принесла. Только попробовать этот морской наворот кулинарный Аврорке не пришлось. Ей кто-то позвонил по мобильному. Она занервничала сразу, покраснела, побелела и из-за стола с телефоном куда-то сорвалась. Ушла из зала. А звонил ей муж ее бывший – Димон Гусаров. Скандал очередной закатывал.
– И долго Аврора тогда отсутствовала? – спросила Катя.
– Минут двадцать не показывалась.
– А что за столом происходило?
Симонов посмотрел на Катю.
– Что происходило? Еще один своевременный вопрос. Ждал я его, надо признаться, долго. Наконец-то вы его родили. Все, учтите, происходило на моих глазах. Мы сидели, Аврорки не было. Студень все за ней идти порывался, а я его удерживал. Не сделай я этого тогда, может, по-другому сейчас бы все ваше следствие шло. Я ему сказал: «Брось, Макс, не дергайся. Женщина вернется. А мы давай лучше выпьем». Мы выпили, и он закусил рыбным тажином, начал его есть, короче. Сказал, что ничего, вкусно и даже очень. Пошутил еще, что кальмары и гребешки морские – пища для мужиков, потому что это дело ставят активно, потенцию повышают. Мохов Петька рядом с ним сидел – так он засмеялся, что, мол, кому-кому, а уж
