присутствующим в зале насчет этого поздно волноваться. Он уже хорош был. Там уже все хороши были.
– Студнев много съел? – спросил Колосов.
– Достаточно, – Симонов криво усмехнулся. – Это было единственное блюдо за столом, которое, кроме него, никто не ел.
– И что же произошло дальше? – спросила Катя. Теперь она слушала Симонова с напряженным вниманием. Только вот не знала, как относиться к его словам – верить? Не верить? Если верить – так что же тогда получается?!
– Ну, дальше мы со Студневым в бар перешли, приняли там еще по коктейлю, и… я его не удержал. Рванул он за Авророй. Однако что-то быстро вернулся и с рожей такой, что близко не подходи – убьет. Петьку Мохова послал, когда тот что-то там вякнул насчет перепада секс-давления… Ну, а потом и Аврора вернулась к столу. И тоже с таким личиком, с таким настроением аховым, что весь наш тесный междусобойчик начал сам собой угасать. Аврорка разревелась, истерика у нее началась, все ее начали успокаивать, затем разбегаться стали по домам.
– И Аврора не притрагивалась больше к еде? – спросила Катя.
– Нет. Я же сказал – тусовка наша сразу распалась. Марьяша… Потехина Марья Захаровна как-то еще пыталась наладить все, поправить, но праздник был бесповоротно испорчен.
– А что делал Студнев?
– В баре коньяком накачивался. Потом поехал домой. Когда в машину садился, я к нему вышел. Вижу, он уже того – глаза стеклянные. Я тогда подумал: перебрал Студень здорово. Даже предложил «ангела» из автосервиса вызвать, чтобы его домой доставили. Но он меня послал куда подальше. Злой был, бешеный просто. А потом его вырвало прямо на асфальт. Потом он уехал. И больше я его живым не видел.
Симонов умолк, закурил новую сигарету. Колосов, Катя и Лесоповалов тоже молчали. Наконец Никита сказал:
– Вы нам рассказали действительно любопытную историю. Даже более чем любопытную… Сразу и не переваришь, да… Ну, а как вы сами оцениваете, объясняете то, что вы видели в тот вечер?
– Я так объясняю: не пожадничай Студень, не позарься на кальмаров и креветок в чужой тарелке, был бы он сейчас живехонек. А вы бы сейчас другое дело расследовали – тоже отравление, но с другой потерпевшей.
– Значит, вы убеждены, что на том ужине кто-то хотел отравить не Студнева, а именно Аврору? – осторожно спросила Катя.
– Я рассказал, как было дело, что я видел, – ответил Симонов. – Это ваша, капитан, работа – выводы делать.
– А вы сами… много выпили в тот вечер? – поинтересовалась Катя.
– Бочку, устраивает? Но был способен отличать сокола от цапли, – Симонов покачал головой, – и этот номер со мной – дохлый, милая девушка. Не показалось мне все это по пьянке, ясно? Не показалось. Можете у Мохова спросить – он тоже все видел, подтвердит. Если захочет, конечно.
– Значит, может и не захотеть? – не отставала Катя. – А почему?
– Потому что чужая душа – потемки. Вы это знаете лучше меня.
– Но вы, по крайней мере, подтвердите эти свои показания в прокуратуре? – спросил Колосов.
Симонов пожал плечами:
– Что именно?
– То, что тажин принесла Авроре – то есть гражданке Ветлугиной – именно официантка Елена Воробьева?
– Вот что, парень, кто ты там по званию – капитан, майор, – Симонов погасил сигарету, раздавил ее в пепельнице, – вот что я тебе еще скажу, а ты крепко запомни, в протоколе запиши, в компьютер внеси персональный. Воробьева Ленка обслуживала нас всех. Всем все подавала, в рюмки наливала. Мне соус к баранине подала, Мохову, Потехиной Марьяшке, Анфиске – всем. И мы все живы-здоровы. А тот тажин рыбный готовили повара. А среди них есть один умелец, знаток магрибской кухни – некий Лева Сайко. Вы с ним, простите за нескромный вопрос, уже беседовали?
– Беседовали. Коротко, – ответил Колосов.
– Коротко? Ясно. Значит, самое интересное Лева, как всегда, оставил за кадром. – Симонов вздохнул. – Вы вот обо мне все слухи разные собирали, а я тоже, знаете ли, слышал тут на днях одну занимательную историю из «тысячи и одной ночи» о том, как один русский повар работал сезон в ресторане пятизвездочного отеля в Марокко. И был оттуда с позором выгнан, потому что оказался замешанным в весьма темную историю со смертью клиента. – Тут Симонов наклонился к Кате и закончил, понизив голос до театрального шепота: – Которого, опять же по слухам, отравили.
Глава 27
Рыба-фугу
К ресторану «Расёмон» Мохов опоздал. Правда, Анфиса Берг опоздала тоже. Презентация была назначена на два, но до половины третьего журналисты и гости вежливо мариновались в маленьком японском саду, разбитом во внутреннем дворе хоть и на скорую руку, зато по всем правилам императорского паркового искусства. Ресторан «Расёмон» располагался в здании спортивно-развлекательного комплекса в Серебряном Бору. С веранды ресторана, отделанной мореной сосной, открывался довольно живописный вид на Москву-реку и пляж в сосновом лесу. Сам ресторан представлял собой длинное одноэтажное строение под черепичной крышей, пристроенное прямо к крытому бассейну спортивного комплекса.
В саду, как пошутил один из приглашенных журналистов, было «все, как в маленьком Токио» – камни и песок, горбатые мостики через ручей, пузатые фонарики, маленькие деревца-бонсай в глиняных кадках. Правда, песок был местный, серебряноборский, мостики – пластиковые, разборные, фонари – фальшивые, с лампочками вместо фитилей, а сосенки-бонсай искусственными.
