– О какой войне он говорил? С кем? Да не молчи ты, как рыба!
– Что ты хочешь услышать? – Мещерский открыл дверь машины. – Садись. Степка, он… Ну, в общем, слова – это еще не дела. За слова не судят и не осуждают. В принципе ничего дурного они тут не делают, ребята занимаются… И никто ничего не скрывает. Степка меня даже сегодня вечером на Посвящение пригласил. Они посвящать в мастера будут окончивших школу. И никакой политики тут действительно нет, и тайны…
Катя чувствовала – что-то ты не договариваешь, что-то слишком мямлишь.
– Сереж, да скажи ты толком, чем они тут занимаются? Чему он их учит?
– Ну, он же объяснил тебе: методика выживания в экстремальных условиях. Как бы это популярно… Ну, он примеры приводил с Югославией, с Чечней. В городских условиях наши вели военные действия вполне сносно, но как только театр военных действий перемещался в горы, в лесные массивы, то… Военные не всегда могли адаптироваться к новой среде. Современный человек абсолютно утратил навыки выживания в природе. И вот тут, в школе, они и ставят себе задачей такие навыки приобрести и…
– Я готов, поехали, – Степан, одетый на этот раз в черные брюки и белую рубашку, спускался по ступенькам корпуса. – Серег, не пора машину тебе менять? «Девятка» не надоела? А то у меня корешок «Хонду» продает. Пробег небольшой, полная растаможка, и за ценой не погонится. Если нужна – мигни. – Он сел рядом с Катей назад. – Я сюда на тачке не езжу. До дачи шесть километров – утром пробежишься, в речке ополоснешься – эх! Серег, ты резину на колесах когда менял?
На Катю он ни разу не взглянул. Словно она была пустым местом. У вольера их машину остановил парень со свистком, приник к окошку со стороны Базарова, зашептал тому что-то. Катя расслышала: «Ему плохо… видимо, перелом».
– Так наложите шину. Забыли, как надо действовать? – Базаров пожал плечами. – Сам виноват – закрылся, руку подставил. Не ошибся бы в блокировке – схлопотал бы по мякоти, а не по кости. Действуйте, ну? Что, из-за всякой царапины к Айболиту бегать?
Речь явно шла о получивших наказание. Катя поняла: жаловаться на боль и травмы в этой школе не принято, все равно никто не пожалеет.
Глава 10
БОЛЕЗНЬ ХИЩНИКОВ
Необычные были эти девять дней по Базарову-старшему. Непохожие ни на одно из траурных мероприятий. И Кате они запомнились по многим причинам.
Дача Базаровых – большой, не раз перестраивавшийся дом – располагалась на обширном участке, огороженном глухим зеленым забором. В саду глаз радовало буйство красок: подстриженные куртины персидской сирени, ухоженные клумбы с ковром маргариток, левкоев, анютиных глазок, нарциссов и тюльпанов. Ухоженный садовый ландшафт дополняли посыпанные гравием дорожки, напольные фонари- подсветка, две беседки и тщательно прореженный, освобожденный от кустов кусок девственного леса – серебристые ели, липы, дубы. Перед верандой красовалась садовая мебель и зонты-тенты от солнца. У ворот стояли несколько иномарок.
Приехавших встречали на веранде суровая старушка в очках – видимо, домработница – и Валерий Кириллович. Катя видела режиссера так близко впервые и несколько робела. Но всем гостям этот ученик Фассбиндера говорил одну и ту же устало-приветливую фразу: «Спасибо, очень тронут, проходите, отдыхайте с дороги». Для Кати и Мещерского делать исключение он, естественно, не стал. Поминки не выглядели шумными и многолюдными. Совсем напротив. Обычно на девять дней приглашают близких и друзей покойного. Однако поначалу Катю удивило почти что полное отсутствие среди поминающих сверстников умершего – стариков – и засилье молодых или относительно молодых лиц.
Старшее поколение представляла только девяностодвухлетняя вдова Кирилла Арсентьевича Анна Павловна Мансурова – в прошлом известная советская киноактриса, игравшая почти во всех фильмах. Теперь эта высохшая, накрашенная и напудренная, увенчанная жгуче-брюнетистым париком старуха была прикована к инвалидному креслу, с которым, несмотря на преклонный возраст, управлялась весьма шустро. К ней подводили гостей в первую очередь.
Лиза Гинерозова шепнула Кате: «Старая кукла совсем из ума выжила, не обращай внимания на ее треп». Не обратить, однако, было трудно, потому что Анна Павловна почти каждому из гостей капризно жаловалась:
– Он хотел меня бросить. Он всю жизнь смотрел только под чужие юбки… Не спорьте, я знаю, что говорю. Если б не смерть, он бы точно меня бросил. Женился на медсестре…
Опешившей Кате старуха тоже выдала эту фразу. Дмитрий Базаров, представивший их с Мещерским бабке как: «А это жена Вадика – сына Андрея Константиновича, ты, конечно, помнишь его, ба… А это внук Елены Александровны, смотри, какие розы они привезли…» – шепнул Кате:
– Атеросклероз – ничего не попишешь. Первый ее муж был адмирал флота. В сорок пятом он ее оставил – женился на медсестре из фронтового госпиталя. У нее все перепуталось с возрастом.
За большой овальный стол сели точно в три часа. Собралось не так уж и много гостей: кроме Валерия Кирилловича, его жены-иностранки, то ли австрийки, то ли швейцарки, не говорившей ни слова по-русски (роль переводчика услужливо выполняла вездесущая Лиза Гинерозова), домработницы, младших Базаровых и прочей «молодежи», еще только три пожилые супружеские пары.
«Конечно, большинство сверстников «патриарха» давно уже в могиле, а живые такие же развалины, как его жена. Куда таким по поминкам ездить?» – думала Катя, когда слово о покойном взял Валерий Кириллович. Он сидел на месте хозяина во главе стола. Она спросила у Дмитрия (он сел рядом с ней), а где же его отец, Владимир Кириллович, почему его за столом не видно?
– Отцу нездоровится. Он, возможно, выйдет чуть позже, – последовал ответ.
Перед тем как все перешли в столовую, среди молодежи произошел один инцидент, ярко продемонстрировавший непростые отношения между близнецами и младшим братом Иваном. Тот приехал на дачу на чьей-то машине, Катя увидела его из окна. Парня скорей всего подвезли какие-то приятели, однако их в дом не пригласили. Он вбежал по ступенькам на веранду, швырнул на диван спортивную сумку и хотел было пройти в столовую, но Степан развернул его к себе.
– Пойди прими душ, – приказал он.
